|
Літературно-мистецький журнал "Склянка Часу*Zeitglas", №84 : журнал
Олександр Апальков, Христина Козловська, Алла Диба
(Переклад:
Апальков Олександр, Петро Паливода, Николай Проценко)
— Склянка Часу*Zeitglas,
2017.
— 164 с.
— (Серія: журнал).
— м.Канів. — Наклад 500 шт.
Можливість автографа.
Жанр:
— Проза
— Часописи
— Есеї
Анотація:
АВТОРИ ЖУРНАЛУ СЧ№84
Віктор Палинський
Александр Волков
Тетяна Бондар
Михайло Буджак
Валентина Камышникова
Христина Козловська
Chrystyna Koslowska
Артем Кальніченко
Алла Диба
Александр Апальков
Володимир Іваницький
Микола Петренко
Наталия Виленская
Ніна Корець
Николай Пащенко
Лилия Силина
Руслана Ставнічук
Віктор Остроух
Антоніна Остролуцька
Олег Мингалев
Наталя Трохим
Лілія Войтків
Николай Проценко
Nikolaj Prozenko
Любов Ільницька
Владимир Вихляев
Раїса Артеменко
Катерина Теліга
Марія Зарінова
Валерія Жук
Марія Лепетан
Володимир Комісарук
Костянтин Родик
Владимир Ерёменко
Дія Вакуленко
ХУДОЖНИКИ:
Володимир Вовчок
Олексій Мартиросов
Олег Лобурак
Примірники журналу можна придбати, післяоплатою 65 грн., (плюс вартість пересилки)
(при замовленні понад 5 примірників, вартість кожного становитиме 60 грн.)
замовивши в редакції:
zeitglas@ck.ukrtel.net
|
Лінк із зображенням книжки:
|
...Когда Иродиада родилась, плакали славяне. Дрожали немцы. Смущались китайцы. Ибо зима в тот год выдалась лютая. На просторах Евразии гибли озими. Падал скот. Дули суховеи, преодолевая пределы Гоби и гор Алтая.
О рождении в больнице в такую погоду и мысли не было. Ибо ни дороги, ни средств, ни сил не было. Брошенкой была роженица. В самом углу хаты забилась она. От страха, боли и безнадёги. Именно там и родилась Иродиада. В углу. Мать умерла.
– Странное это дело, – молвил следователь Петренко, – разворачивая справку об освобождении. Бумажка была сложена вчетверо. Она помялась. Видно долго ... [ Показати весь уривок ]
её таскали в карман и с кармана ватника. Но выглядела опрятной. Ни пятен, ни загибов на ней.
Почесал седеющую маковку свою Петренко. Повёл плечами, неширокими. Поёжился. В отделении № 7 ещё не топили. Не топили и в больнице №3, и в диспансере №1.
– Странное это дело, – повторил снова следователь, – вот топят уже в горисполкоме.
– И в налоговой, – подал голос из дальнего угла молодой сержант, – тоже топят.
– Там топят всех, – пошутил Петренко, превратившись из седого дядьки в просто седеющего рано хлопца.
И тут Иродиада произнесла:
– Эти чинуши потеряют всякую силу и жизнь и не узнают самих себя, когда их перенесут в тесное жилище, под низкую кровлю их узких, сдавленных, толстостенных черепов, из-под которых высматривают тупые взгляды…
– Ишь ты, – поднял лицо Петренко и аж приподнялся из своего угла сержант молодой.
Иродиада не удостоила присутствующих ни взглядом, ни продолжением реплики.
– Так значит, – улыбнулся ещё разок Петренко, – откинулась? На долго к нам?
Иродиада стояла перед ним. Во весь свой рост. 184 сантиметра. С непокрытой головой, прелестной в своем скуластом, но прекрасно вылепленном природой, родителями и судьбою лице. Ей было 27 лет. Из них девять она отсидела. По статье 115. Волосы Иродиады колыхались даже в прохладной атмосфере отделения №7 крылом жар-птицы. И они, эти волосы, источали запах ландыша и ладана. И запах этот прокрался к сердцу Петренко соблазном и подбирался уже к сержанту. Именно поэтому Петренко уже приподнялся, а сержант вытаращился на освобождённую во все свои серые и восторженные глаза.
Накинутый по плечам, поверх ватника цветастый платок делал Иродиаду сошедшей с какой-то известной картины. Но, с какой именно, ни Петренко, ни сержант не ведали...
Александр Апальков. "Иродиада и зеркало революции" стр. 101. [ Згорнути уривок ]
|
