|
Альманах «СКІФІЯ-2018-ОСІНЬ». : (Проза, поезія, есеї, нариси, переклади) українською та російською мовами, упорядник О.Апальков
Олександр Апальков, Валія Киян, Влад Наслунга
— Склянка Часу*Zeitglas,
2018.
— 340 с.
— (Серія: альманах "Скіфія").
— м.Канів. — Наклад 500 шт.
Можливість автографа.
ISBN: 978-617-7425-26-6
ББК: 84 (4-Укр.-Рос) 6-5
Жанр:
— Проза
— Альманахи
— Поезія
Анотація:
Наразі видано 27-й випуск. До нього увішли твори 64 авторів та всі твори ЛОНГ-ЛИСТУ IX – го міжнародного поетичного конкурсу “Чатує в століттях Чернеча Гора”.Це літературне змагання поетів відбувалося за темою Шевченкового вырша «І день іде, і ніч іде…» та полягала у художньому осмисленні сьогодення України. Усі тексти - із короткими біографічними довідками про авторів.
Докладно на сторінці: https://zeitglas.io.ua/s2636941/
|
Лінк із зображенням книжки:
|
Сон и явь
Писатель Васькин смотрел тупо. В стену. Там висел его портрет. Он между бюстов Пушкина и Шевченко.
– Надо привыкать, – сказал он в портрет, – в искусстве трудно только новое.
Но его никто не слышал. Музыка на всю катушку. Мучила сексуальная забастовка его пассии.
– От, сука, – думал Васькин, – прав Бунин, чёртовы бабы. Один вред. Не зря он их всё убивал или в монастыри запихивал… Нет бы, пришла. А я ей: «Снимай трусы!» А она, раз, и сняла. А я: «У койку!». Она – хлобысь. И ноги вверх. Эх, дуры бабы, дуры! Не понимают своего счастья!
Как ни сочиняй, а язык тела бойчее. Вот бы ... [ Показати весь уривок ]
так писалось. Ан, нет. Тупость нашла.
Музыка набирала свободу. Она билась в окна. Дрожали стёкла. Билась в животе Васькина.
Много низких частот, – подумал он – и, вообще, много в человеке низкого. Много! Вот хоть я. Писатель. Три книги написал. А кто меня знает? Разве соседи… Да она. А ведь мои тексты – нить вопросов к ней. К этой сучке в юбке. А она…
Васькн снова закрыл глаза, мечтательно.
И заснул.
И есму риснилось: раздели памятник Ленину…
Все суетятся–дивуются. А причина в том, что однажды некто спросил Надежду Константиновну: «Отчего у неё юбка зелёного солдатского сукна?»
Она, в сердцах, психанула. И не ответила.
Некто кинул в снег окурок. Тот сипнул. Плюнул. Затёр дымок носком сапога. И вспрыгнул на ножку трамвая-конки.
– Ну, погоди мне, стервоза!– погрозил он кулаком.
И кулакастого наверное, репрессировали. Ибо увидел его Васькин вторично уже постаревшим и утомлённым. Дядька улыбался полу беззубым ртом. Закусив гармошку папиросы.
Васькин знал, памятник раздел он.
Однако сон теперь был неточен. Следовало его записать сразу, мгновенно встав. Но писатель лодырничал. Валялся в постели. И, в полудрёме, нежился со своими любовницами. И так отчётливо вспоминал, что даже ощущал их запахи…
Васькин явно растворялся на пути во времена пустопорожние плотью. Но, и бамбук ведь шепчет задолго до того, как его целует ветер…
Звонок.
– С приездом!
– Давай прекратим!
– Есть деловое предложение, – прищурился Васькин.
– Я четыре дня топила память о тебе.
– Мало, чтоб утопить семь лет.
Когда напились горячего кофе, пошли в туалет. Темно.
– Видишь? – спросил он шепотом.
– Нет.
– Ну, вот же! Птичка светится!
– Фосфор.
– Я жить без тебя не могу.
– Можешь, гад.
В полумраке розовый лифчик и трусы. Незагорелый только низ грудей и узкая полоска ниже живота...
До полдня голяком.
Вечером:
«Я люблю тебя»,– сказала она.
Апальков Олександр, стор. 236-237 [ Згорнути уривок ]
|
