|
Человек шагает по земле : Феерическая сага
Іван Мотринець
— Піраміда,
2015.
— 440 с.
— м.Львів. — Наклад 1000 шт.
Тверда обкладинка. Можливість автографа.
ISBN: 978-966-441-403-3
ББК: 84(4Укр)
Жанр:
— Романи, новели та оповідання
Анотація:
Историю героя этого романа, паренька из далёкого, затерявшегося в горах закарпатского селения Юрка Бокораша, без преувеличения, можна назвать удивительной. Проявив силу духа и настойчивость в достижении цели, недюжинный ум и житейскую смекалку, – он сумел преодолеть множество преград, получил добротное образование, многого добился и занял в жизни надлежащие место.
Предлагаемое эпическое произведение «Человек шагает по земле», разнопланово, населено множеством персонажей, и, возможно, некоторые из них окажутся узнаваемы.
Роман состоит из трёх книг: «Хмурое утро...», «Дорогу осилит идущий», «Сквозь грозы и бураны». Ныне автор представляет на суд читателей первую из них, «Хмурое утро...».
|
Лінк із зображенням книжки:
|
В это время отворилась дверь и в избу в клубах пара ввалилась знакомая личность: сосед, которого я знал в лицо, однако с которым никогда, в силу возрастной разницы, наверное, не общался.
– Тебя правильно проучили, – начал он с порога. – Не шастай ночью по чужим подворьям и не зырь в чужие окна, так-то, друг любезный. Так что поделом тебе досталось, ты уж не обессудь... соседушка! – знакомец направился ко мне и грузно плюхнулся рядом.
– Фёдором меня величают, если не знаешь. Стало быть, дело у нас к тебе, шустряк ты наш разлюбезный...
Я насторожился и внутренне весь подобрался – почувствовал, ... [ Показати весь уривок ]
что меня собираются втянуть в какие-то шашни. А это ещё неприятней и шишек, и синяков, вместе взятых.
На соседа, который, судя по всему, был у этой братвы за главного, я поглядывал исподлобья. При ближайшем рассмотрении он оказался не столько пацаном, сколько молодым парнем – коренастым, крепким, с увесистыми кулаками-кувалдами. От него исходила какая-то внутренняя недобрая сила, окутанная скрытой опасностью. К тому же у «соседушки» были белые-белые волосы (позже я узнал, что таких людей называют альбиносами). Такие красивые белые волосы были у ангелов, нарисованных в нашей сельской церквушке. Только церковные ангелы обладали привлекательными крылышками, а у соседа Федьки я их не замечал. Хотя зачем лёгкие небесные крылья здоровяку с пудовыми кулачищами?
Я почувствовал, как в меня медленно и неотвратимо вползает холодный страх. Это было предчувствие возможных неприятностей, которые меня ожидают... Чёрт бы побрал мою вечную любознательность, толкнувшую в поздний час к чужим деревенским окнам!
– Я знаю, дружище, что житуха у тебя не сладкая, – донёсся до меня ровный Федькин голос, – хлопчик ты не языкатый, стало быть, по всем статьям ты подходящий для нашей компании, и занятие для тебя у нас найдётся...
– А чего делать-то? – невольно вырвалось у меня, и я сам был неприятно удивлён собственным, дрожащим от страха, голосом.
– Экий ты прыткий! – приподнял брови Федька-«ангел». – Погодь, шустрячок, погоди маленько, всему своё время, доберёмся с тобой и до этого! А для начала, друже Юрко, проведём одну небольшую, но важную процедуру... Дай-ка руку и закрой глаза... Да не трусь, сосед, не оторву же я тебе её, в конце концов!
Я выполнил просьбу, но меня охватило предчувствие, не сулившее ничего хорошего. И предчувствие не обмануло меня. В то же мгновение я ощутил мгновенную обжигающую боль в пальце, вскрикнул и открыл глаза.
Увиденное привело меня в ужас: из моего слегка надрезанного пальца капала в загодя подставленное кем-то блюдечко алая струйка. Я дёрнул было руку (а вдруг эти сумасшедшие решили выцедить из меня всю кровушку!), но кровавый ангел Федька держал меня крепко.
– Да не дёргайся ты, чудо гороховое, просто закон у нас такой! – нравоучительно сказал Федька, подзывая своих сообщников.
Подойдя, каждый из них уважительно и с чувством пожимал мою окровавленную ладонь и тотчас возвращался на своё место. Я сообразил, что очутился, помимо собственной воли, в какой-то тайной общине и теперь эта странная братва вправе делать со мной всё, что ей заблагорассудится.
Распоряжающийся здесь Федька-кулак положил передо мною листок бумаги, до половины исписанный чьим-то каллиграфическим (мне бы такой!) почерком, протянул заострённую палочку, похожую на хорошо заточенный карандаш, и повелительно сказал:
– Вот здесь, внизу, напиши: «Клянусь молчать». И поставь своё имя.
Я всё исполнил в точности, как было велено, и, почувствовав небывалое облегчение, произвёл некоторое шевеление, давая понять, что пора бы и честь знать – новообращённого отпускать на волю. Да куда там! Какая ещё воля!
– Сейчас ты вошёл в наше братство, – деловито сообщил бескрылый ангел, он же Федька-кулак. – Теперь ты – наш, и это братство скреплено кровью, понял?
– Понял, – ответил я и впал в уныние, поскольку уразумел, что, во-первых, вляпался в очередную неприятность, а во-вторых, что надо как-то выбираться из этой братской замогильной хаты, поскольку сильно хотелось спать и к тому же ощутимо напоминал о себе «рог мудрости», которым меня удостоили нынешние кулачные братья.
– Всё понятно, – ещё раз заверил я избяное братство. – Может, я домой пойду? А то, не ровён час, хватятся меня...
«Ангел»-кулак одарил меня «ангельским» взглядом:
– Поспешать, Юрко, завсегда нужно неспешно. А поспешишь, – он ласково потрогал мой «рог мудрости», – обязательно себя насмешишь... Потерпи ещё пару-тройку минут – и хромай на все четыре стороны!
Да, весёлый ангелочек, ничего не скажешь... Но, откровенно говоря, мне было не до шуток: в голове шумело, как будто там шёл затяжной осенний дождь, да и рогообразная шишка на голове одолевала. Вот уж действительно: не мала баба клопоту – купила порося...
Я осторожно потрогал внушительный «рог», которым меня одарили в честь знакомства новые приятели. Вот незадача: мало того что отчим прицепится с расспросами, где пропадал столько времени, так ещё ведь надо придумать, откуда взялось на башке это предпраздничное украшение!
Моё беспокойство не ускользнуло от внимательного взгляда «ангела»:
– Ты, парень, домой, вижу торопишься? Никак жена молодая заждалась? – он игриво подмигнул сообщникам, и компания дико заржала.
Но мне, право слово, было не до смеха, я чувствовал, что пора завершать это предрождественское приключение, и сделал слабую попытку подняться. Но не тут-то было!
– Спешка полезна при ловле блох! – остудил мой пыл разбойный «ангел». – Но, идя навстречу пожеланиям трудящихся, – [кто-то из присутствовавших в избе опричников угодливо хихикнул], – мы сократили переговоры до предела... Стало быть, так, дорогой ты мой соседушко. Речь пойдёт о нашем производственном, скажем так, сотрудничестве. Дело, видишь ли, в том, что, в связи с приближением Рождества Христова, мы собираемся сколотить несколько групп колядников, чтобы охватить колядованием всё население деревни и получить за проделанную роботу определённое вознаграждение. Я понятно излагаю, дорогой сосед?..
Я кивнул.
– Но есть в этом деле одна существенная закавыка: если нас, передовых, скажем так, комсомольцев, засекут на проведении этого религиозного мероприятия, наши планы о поступлении в техникумы да разные там институты рухнут, словно карточный домик! Так вот, Юрко, общество, – передовой комсомолец широким жестом обвёл свою антирелигиозную братию, – просит тебя послужить нам чем-то вроде прикрытия. Во-первых, если тебя и поймают, то отделаешься лёгким испугом: ты малолетка и даже ещё не пионер. А во-вторых – и это весьма важный момент! – сельский участковый милиционер, возглавляющий оперотряд по отлову колядников, значится в твоих родственниках. Поэтому тебе не составит особого труда невзначай выяснить у родственника-милиционера, какие подвохи готовит он со своими коршунами нам, сельским колядникам, то есть нынешним твоим закадычным приятелям...
Вот теперь до меня наконец-то дошло, зачем я понадобился этим добродушным, на первый взгляд, разбойным сельским молодцам. Для успешного осуществления задуманного им был крайне необходим свой лазутчик в стане предполагаемого противника. Да, братцы, тут было о чём хорошенько раскинуть мозгами!
С одной стороны, в глазах дядьки-участкового я, безо всякого сомнения, становился как бы шпионом, то есть предателем. А ведь дядька, столько раз выручавший меня из беды, явно не заслуживал такой «благодарности». С другой же стороны – казался странным и лишённым здравого смысла категорический запрет колядовать, то есть участвовать в том, что давным-давно стало народной традицией. А поэтому ничего дурного вроде как не было бы в том, если бы я решился выполнить просьбу нашего сельского общества. Палка-то, оказывается, о двух концах! Как поступить, какое принять решение, я не имел ни малейшего понятия. Вот и будь мудрым...
Прощаясь с этой лихой братвой, я, тем не менее, ощутил при рукопожатии вполне дружелюбное отношение к себе моих теперешних братьев по крови. Из-за этого чувства мне как-то сразу вдруг похорошело, несмотря на то что наше необычное знакомство началось для меня с телесных повреждений, сопровождаемых кратковременной потерей сознания. Даже красноречивая шишка на голове как-то угомонилась и не приносила прежних неприятных ощущений и боли.
Поэтому в обратный путь я пустился лёгкой рысью и, не успев оглянуться, оказался на родимом подворье. Естественно, в дом я сразу не пошёл, нужно было привести в порядок мысли, чувства... да и свой внешний вид, оставлявший, к сожалению, желать лучшего. Для этого, как я понимал, следовало заняться привычным делом. Не спеша вошёл в свою кустарную мастерскую, постучал по заготовленным загодя доскам, но не ощутил, как обычно в таких случаях, внутреннего подъёма. Однако взялся за рубанок и принялся строгать. И всё же дальше этого дело не пошло. Мне почему-то стало скучно, и я отложил инструмент. Притворив за собою дверь, вышел во двор. И только тут обратил внимание, что подворье завалено снегом. Ещё бы – кроме меня, убрать его, увы, некому. Хоть к сараю надо расчистить дорожку! Взял лопату и с увлечением занялся делом. Работалось в охотку, и потому дело спорилось. Когда снега оставалось всего ничего, неожиданно распахнулась дверь дома и на пороге возник отчим.
– Это ты, что ли, пропавшая грамота? – незлобиво поинтересовался родственник. – А мы уж подумали, что нечистая сила унесла тебя в горы! Тебя где черти носят, охламон ты эдакий?!
– Да в школе засиделся, а потом в мастерской занимался, – нехотя ответил я, не прерывая при этом расчистки.
Как ни странно, но на этом расспросы прекратились, и я, вытерев взопревший лоб, отправился отдыхать. Уютная печка ждала меня, как верный друг. От неё исходил вкусный аромат лиственницы, это успокаивало и возвращало в мыслях к сладостным маминым временам. Я лёг на спину и вытянулся, как сытый кот.
Но неожиданно перед глазами всплыло недавнее приключение, а затем и главный его момент: кровная клятва. Одна-ко-о-о! А может, всё это привиделось?! Явилось в сладкой полудрёме... А сейчас проверим! Ведь кровушку-то для клятвы брали из проколотого пальца?..
Дело в том, что у меня на печке имелась ниша, где стояла свеча, при свете которой я по ночам украдкой читал книги. В отсветах дрожащего пламени я стал внимательно рассматривать палец, из которого якобы мои тайные сообщники брали кровь. Стало быть, на пальчике должен бы остаться след... Я поднёс палец поближе к свече и внимательно взглянул на него. Да, сомнений быть не могло: на кончике пальца, на подушечке, виднелась чёрная точка. Значит, ничего не примерещилось, а приключение имело место. Вот из этой точечки капала кровь, которую использовали в качестве чернил для написания клятвы.
Я вздохнул, задул свечу и опрокинулся в сон.
Вскинулся от того, что кто-то рядом громко разговаривал. Я моментально открыл глаза и приподнялся. Так и есть: около печки стоял всклокоченный, невыспавшийся отчим в добротных белых полотняных подштанниках и заполошно повторял, обращаясь ко мне:
– Что с тобой?! Что случилось?! Да проснись же ты, окаянный, ради Бога!
Оказалось, среди ночи я начал громко кричать во сне, чем переполошил всё семейство.
– Ты орал на всю хату, хлопец, и молил спасти тебя.
– Я ничего не помню, сон был крепкий. Мало ли что может померещиться...
Отчим подозрительно зыркнул на меня и, не произнеся больше ни слова, с достоинством убрался восвояси. Мне же долго не удавалось уснуть. Перед внутренним взором медленно плавали какие-то фантастические белёсые тени, на их призрачном фоне лихо отплясывали совсем уж непонятные бесовские существа в огромных кирзовых сапогах, и водили – почему-то на кладбище – рождественские хороводы люди из моего окружения: отчим с участковым милиционером, мачеха с бывшим хозяином, священником, и – какой ужас! – колядники во главе со своим атаманом, «ангелом», все с алыми комсомольскими значками на груди... [ Згорнути уривок ]
|
