|
Літературно-мистецький журнал "Склянка Часу*Zeitglas", №86 : журнал
Олександр Апальков, Ірина Шувалова, Палинський Віктор
— Склянка Часу*Zeitglas,
2018.
— 120 с.
— (Серія: журнал).
— м.Канів. — Наклад 500 шт.
Жанр:
— Проза
— Поезія
— Культурологія
Анотація:
До №86 увійшли сучасні твори 24 поетів і прозаїків та образотвочі роботи художників Марії Гельман, Олексія Мартиросова, Олега Лобурака.
Докладно на сайті: www.zeitglas.ua
|
Лінк із зображенням книжки:
|
Александр Апальков
Из дневника
«Пишите просто собственные записки, не гоняясь за фантазиею и не называя их романом…"
В.Одоевский
— Страна вымирает —
Канев, 03.05.97.
Съездил и благополучно вернулся. Слава Богу!
Моя мать все еще живет своей молодостью. (Как собственно и я). Она опять ушла от мужа. Очередного. И мне пришлось их мирить. И сводить во едино.
В молодости мама была очень красива. И привыкла к верховодству. Но, увы, годы берут свое. Как все мы легко поддаемся соблазну вернуть ... [ Показати весь уривок ]
прошлое... И напрасно. Это какая-то тяга к утраченному...
(Прекрасное название программы Глеба Скороходова «В поисках утраченного»).
Вся поездка может иметь такое заглавие. Нет. Красную нить...
Итак: мама ушла от мужа. Они прожили вместе двенадцать лет. В городе. Затем она вышла на пенсию. И они перебрались в наше родное село. (Лучше бы написать «Родовое село». Ибо оттуда наш род. Там наши корни с 1733 года...)
Мы выехали на зорьке. И было это за день до пасхи. А именно в субботу. Поднималась розово-алая заря. День обещался быть жарким. Так и случилось.
Едва мы отъехали от города на 7 км как остановились. По Климовой нужде. И стояли с три четверти часа... Мерс наш двадцатипятилетней давности дал сбой.
Не захотел заводиться. Ибо устал. От жизни.
Добру и злу внимая равнодушно. Быть равнодушным и к хуле и похвале. Изречения ничему не учат. Они убивают интерес к познанию, к совершенствованию.
Напишите о нашем городе с печальной улыбкой.
-Анжелика- (новелла)
– Ты смог мне простить... — она запнулась, словно слова были сухими, — ты смог мне простить даже то, что я сама себе не могу простить. Ты молчишь? Я люблю тебя.
Но ее забавная прихоть...
– Где останемся мы?
– В наших скорбных мемуарах.
Ее непозволительные манеры сводили всех с ума и прежде.
Тогда он томился, отброшенным ломтем.
Вокруг были варвары, не сознающие себя варварами.
– Что это?
– Где?
– У нас с тобою.
– Очнувшаяся любовь...
Обновлялись годы календаря, но неизменным оставалось чувство утраты...
Невозмутимая гладь ее серо-синих глаз поигрывала. Из-под ресниц длинных. И казалось есть в них надменность. Есть... Но и любили эти глаза жадно.
И плавные линии всей ее фигуры, были так же мелодичны, как танцуемые ею танцы.
И хотя он был ее самым преданным поклонником, у них ничего не сложилось вместе.
Была она далеко. И в этом далеко прошло десять лет.
Он знал о ней, только то, что она танцует по чужим берегам, и говорит по-английски бойко с автоответчика.
Ее муж страдал от низости безделия. И зло ревновал ее. Она развелась.
И глухой, неприветливый мир гнался за нею...
– Только не надо задавать много вопросов, — она снимала с него рубаху, подрагивая концами пальцев, — просто гляди на мою стареющую красоту, думай об отдаленных созвездиях, о чем угодно, лучше о смерти и бессмертии. Я получила тебя. И ничего не хочу знать и оправдываться.
По заросшим бурьяном полям, вспыхивали цветы — васильки.
– А как у Вас? — плеснула она ему.
– Как и тут, наверное, закон непрочности бытия.
– Уйми все мои печали!
– А я за этим к тебе явился, — извинился он.
– Не лги.
– Ты всего мне нужней.
Он устал от сложившейся в нем ненависти к безразличию.
Её глаза отсвечивали бедой. [ Згорнути уривок ]
|
