Конечно, сейчас в это трудно поверить, но когда-то постапокалиптика, литература о выживании после глобальной катастрофы, была почтенным и уважаемым жанром. В разные годы ей отдали должное Невил Шют («На последнем берегу»), Уолтер Миллер-младший («Страсти по Лейбовицу»), Харлан Эллисон («Парень и его пес»), Курт Воннегут («Колыбель для кошки»), Фредерик Пол («Ферми и стужа»), Кормак Маккарти («Дорога») и многие другие. Даже в СССР, где издательские работники шарахались от любой «чернухи» как черт от ладана, время от времени выходили такие произведения — например, «В круге света» Ариадны Громовой или «Последняя война» Кира Булычева. Наши издатели девальвировали жанр по историческим меркам совсем недавно, во второй половине нулевых, запустив на полную мощность печатные машины и наводнив рынок посткатастрофическими романами, слепленными на живую нитку. Не по злому умыслу, естественно, а всего лишь стремясь удовлетворить читательские запросы с минимальными затратами. Ну а следом закономерным образом редуцировался и сам термин: сперва до полуцензурного «постапокала», потом и до запинающегося «постапа». Между тем, посткатастрофическая тема по-прежнему дает писателю широчайшие возможности для эксперимента. Другое дело, что мало кто спешит ими воспользоваться — но вот Яна Дубинянская, честь ей и хвала, не побоялась.

Представьте картинку: осень на южном побережье — допустим, крымском. Холодные серые волны набегают на безлюдный берег, солнце устало светит сквозь прорехи в облаках, на горизонте синеют горы. Время от времени припускает дождик. К пансионату, явно видавшему лучшие времена, подъезжает автобус и ссаживает у ограды разношерстных пассажиров: компанию ролевиков, две группы студентов, беспрерывно ссорящихся молодоженов, семью с детьми, чиновника, актера, пару старушек, миниатюрных японцев, беременную женщину, пожилого писателя... Но это не поздние туристы, приехавшие ухватить лето за хвост, и даже не участники конвента «Созвездие Аю-Даг». Все гораздо серьезнее: это последние выжившие. Катастрофа неясной природы уничтожила земную цивилизацию, и лишь в так называемых «слепых пятнах» уцелели отдельные счастливчики. Здесь, в тихом приморском пансионате, они будут бороться с пережитым шоком, копаться в прошлом и размышлять о будущем, налаживать отношения, устанавливать новые связи, примерять социальные роли... Хотя кто знает: может быть, на самом деле никакого апокалипсиса не было, а над героями просто ставят садистский эксперимент? Но тогда что нужно экспериментаторам и почему они действуют такими варварскими методами?..

Как справедливо заметил критик Владимир Ларионов, аналогия с сериалом «Lost», «Оставшиеся в живых», напрашивается тут сама собой. Структура романа только подчеркивает это сходство. Как и серии «Lost», каждая глава разбита на две части: в одной Дубинянская показывает, что делает герой здесь и сейчас, в другой — рассказывает о каком-то эпизоде из его прошлого, позволяющем лучше понять мотивы поступков. Приведу еще одну, менее очевидную параллель — с «Мостом короля Людовика Святого», лучшим романом Пулитцеровского лауреата Торнтона Уайлдера. Если помните, Уайлдер в своей книге пытается ретроспективно разобраться, что общего у героев из разных слоев общества, не знакомых друг с другом лично, которых погребли под собой развалины рухнувшего моста. История почти детективная — в «Пансионате» отчасти используется тот же прием. Правда, Дубинянская щедро разбрасывает подсказки: в истории каждого из ее персонажей рефреном звучит фраза «слишком много людей» — и страх оказаться на проверку «таким, как все». Или НЕ таким, как все. Эта подростковая рефлексия связывает всех выживших — независимо от того, какое место они занимали в прежней, докатастрофической жизни. Кстати, любопытно, что среди героев «Пансионата» нет ни одного пролетария «от станка», ни одного человека с уголовным прошлым и/или представителя правоохранительных структур. То ли такие фигуры неприятны автору, то ли просто неинтересны — но слепок социума получился заведомо искаженным, неточным, с очевидным перекосом в пользу «среднего класса».

Однако единственное, что в этом романе действительно ни к селу ни к городу, так это научно-фантастическое обрамление: новостные экраны, детские питомники (привет братьям Стругацким с их интернатами!), реформированная система образования... Чтобы поступать так, как они поступают, и думать так, как они думают, героям совсем не обязательно быть людьми будущего. Они — точно такие же как мы, узнаваемые и живые, не похожие на картонных суперменистых дуболомов «постапа», и в этом главная сила романа Яны Дубинянской. Можно ведь раскрыть эту тему и вот так — были бы талант да желание.

После конца.