ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ
(О книге Александра Апалькова "Право на дорогу")

Всё, что буду говорить здесь об Александре Апалькове, рассыпано в его автобиографических очерках и дневниковых записках, часть из которых включена в его книгу "Право на дорогу".
Я знаком с Апальковым больше двадцати лет. Думаю, он родился в рубашке. В наследство ему достался сильный характер. В нем сочетаются бесшабашность, смелость, расчет, простота. И он – фаталист.
Характер помог Апалькову смолоду овладеть немецким языком, и это немало послужило ему в дальнейшем. В 90-х годах прошлого века, после окончания Харьковского института культуры, Апальков получил направление в Черкассы, но в это местечко не явился. Вероятно, мог бы остаться в Харькове, или попытаться взять Киев ("смелость города берет"), и не растворился бы в толпе столичных "делаваров", но волею судьбы (будущей жены) объявился в Каневе, на то время – мрачной провинциальной клоаке. И, однако, Апалькову повезло (судьба-жена не ошиблась). В Каневе он был обречен лидировать. Уже два десятилетия редактирует трехъязычный (украинско-русско-немецкий) литературный журнал "Склянка Часу". Сегодня Апальков – житель Канева – глава издательства "Склянка Часу/Zeitglas verlag", успешный журналист, писатель.
В начале двухтысячных годов Апальков построил дом в Каневе, который стал центром притяжения писателей, журналистов, художников со всего света, – подобно дому Волошина в Коктебеле сотню лет назад. И этот дом сейчас оберегает три жизни – собственно Апалькова, жены Ирины и сына Клима. В сущности, совместное житие Апалькова и его Ирины напоминает единение Ивана Бунина и Веры Муромцевой.
Цель жизни Апалькова? Думаю, как у всех мыслящих и действующих: подняться, покорить свои вершины. Нынешние воры-патриоты (под видом решительных нациократов) призывают работать прежде всего на "Націю". Это наглый изворот. Нормальный хомо сапиенс работает на себя. И так должно быть. Когда человек поднимается, пытаясь добиться личного успеха, он волей-неволей тащит за собою вверх всё и всех, что и кто его окружает. За счет действий сильных личностей, которые заняты вроде бы только устроительством себя и своего частного государства (семьи), расцветает среда их обитания. Это имеет непосредственное касательство к Александру Апалькову.
Опираясь на знание немецкого языка, он создал побратимство городов – своего Канева и немецкого Фирзена. В осуществлении этого проекта приняли участие местные власти. Но! Без Апалькова, без его натиска и немецкого языка, проект умер бы на корню.
Дружба Канева с Фирзеном, рожденная в мрачные девяностые ХХ столетия, не угасает по сей день.
Где-то в начале нынешнего века в Каневе пребывала с дружеским визитом большая делегация из Фирзена. Я оказался свидетелем встречи немцев с властями и жителями Канева. Переводчиком был Апальков. Его работа завораживала. Он ухитрялся одновременно и мгновенно переводить в обе стороны разговоры нескольких пар фирзенцев и каневчан. Я бы назвал это переводческим фейерверком. Позже сказал Апалькову:
– Твоя работа – высший пилотаж. Как ты дошел до жизни такой?
– Практика, – усмехнулся он. – Начиналось всё совсем иначе. Помог случай. Каневскому "Загранэнерго" понадобился переводчик с немецкого ("Нотатки шляхом і опісля"). В каждой из шести каневских школ преподавали немецкий, но главный инженер "Загранэнерго" где-то услыхал, что я "шпрехаю", и приехал ко мне со слёзной просьбой помочь в переводе, потому как все учителя отказались: обучать языку мы, мол, можем, а вот на слух понимать – нет. Тогда я только начинал делать первые шаги в немецком. Без разговорной практики он был далек от совершенства. Но в "Загранэнерго" мне пообещали квартиру. И я согласился. Поначалу было жутковато. Но и забавно. В работе переводчика есть секреты. Если их знать, всё можно устроить.
– Ты их знал?
– Допер сам. Школьные учителя немецкого правы. На слух понимать чужой язык ох как трудно.
– Трудно, да. Я, к примеру, кое-как могу сколотить предложение на английском. Но на слух не врубаюсь, когда говорит, скажем, натуральный англичанин.
– С украинского я мог лепить фразы на немецком так, чтобы немцы могли что-то понять. Мне же самому понять речь немцев было, повторяю, не так-то просто. Тем более, у них там, в Германии, галдят по-разному в каждой земле. Но я сообразил, что никто из наших не мог контролировать моего перевода на немецкий. С другой стороны, из немцев никто не мог контролировать мой перевод на украинский. Когда говорили немцы, мне было достаточно уловить смысл одного-двух слов, чтобы поймать общее настроение их речей, а уж шикарно всё изложить на украинском – никаких проблем.
– Ты мошенник и авантюрист.
– Из авантюр вырастают великие дела. Я быстро наблатыкался. И не тушевался. У меня не было выбора. И я не останавливался. Постоянное пребывание в таком экстриме принесло свои плоды. Практика!
_

Апальков продолжал наращивать опыт, овладевать уже полноценным синхронным переводом.
Многоплановые контакты с Фирзеном (в частности) и с Германией (в целом) принесли Каневу благо, которое не измерить цифрами.
Германия помогла Апалькову в жизни, и он ценил это и отвечал взаимностью, хотя и не делал из Германии культа. Примечательно, что, когда немцы после 15-летнего сотрудничества с Апальковым предложили ему отказаться от редактирования журнала "Склянка Часу" и сосредоточиться исключительно на служении представительству Канев-Фирзен, он, Апальков, предпочел разойтись с фирзенскими шефами, потеряв определенные дивиденды, и остался со своим журналом ("Немецкий дневник"). Остался с Каневом, в чье имя духовной столицы Украины Апальков, сознавая зыбкость этой духовности, вкладывал душу.
Торжествовать по этому поводу, впрочем, вряд ли придется. Желая Александру Апалькову долгой и активной жизни, напомню, что мы все уходим в Мир Иной, и я боюсь, что сдвиги в культуре и облике Канева, которые случились благодаря личности Апалькова и его энергии, не станут после его ухода новой точкой отсчета для дальнейшего движения города вверх во всех сферах его жизни. Апальков представляется мне драгоценным камнем, брошенным в болото. Вокруг точки падения камня образуется волнение, но, когда камень тонет (даже – драгоценный), болото успокаивается, и всё возвращается на круги своя – традиционно болотные.
Книга "Право на дорогу" открывается одним из лучших очерков. "Втрачені три роки" – так назвал его Апальков. Профессионально вскрыв примитивное мошенничество казенных историографов СССР, Апальков ставит на место пропагандистскую советскую машину, которая системно проталкивала в мир фальшивку о надругательстве немцев над островом украинской культуры, – над музеем Т.Г.Шевченко в Каневе. "Працюючи в музеї вже не один рік, – пишет в очерке Александр Апальков, – я помітив, що у розділі "Музей у роки війни" бракує трьох літ: 1941, 1942, 1943. Всі експонати, всі фондові матеріали кричали до відвідувачів жахами 1944-го, коли музей був звільнений від окупантів. Чому все починається тільки 44-м роком? Гляньмо на фото, зроблене нашим фотокореспондентом газети "Правда України" К. Лишко у лютому 1944 року. Що ж ми бачимо? Боже правий, – могила великого поета за колючим дротом! Варвари! Недолюдки!!!.. А втім, не слід поспішати з висновками, як і не слід всього сприймати на віру."
Апальков, заинтересованный "пропажей" трех лет, взялся за поиски живых свидетелей и нашел их, и обнаружил, что в период оккупации музей функционировал, как и раньше, но по приказу немецких властей он – именно музей, а не памятник – был огорожен колючей проволокой, с целью защиты от разграбления местными жителями. В 1944 году немцы оставили Канев. На Тарасовой горе появились советские фронтовые корреспонденты и создали циклы фотографий, которые должны были в полной мере показать звериное лицо фашизма. "Саме тоді і побачила світ та фотокартка (с памятником Тарасу за колючей проволокой, – В.Е.). Фотографія була створена в такий спосіб: фотограф К. Лишко зайшов за колючий дріт, яким був обнесений музей, і спрямувавши об'єктив через колючки, зробив знімок-символ… З часом ідеологічні ревнивці вдрукували в те фото самотнє сонце, ігноруючи навіть природню неможливість такого місцезнаходження світила, і видавали це фото світові, як істину. У всіх фотоальбомах про Тарасову гору це фото-неправда посідає цілу сторінку і має кричущий підпис: "Могила Тараса Шевченка за колючим дротом".
На этом Апальков не остановился. Почему всё же оккупанты не разрушили музей, не надругались над украинской святыней? Нет, Апальков не обнаружил никаких благородств и свидетельств высокой германской культуры. Немецкая пропаганда ничем не отличалась от пропаганды советской. "Існувала, – по словам Апалькова, – політика третього рейху щодо Кобзаря". Германия преследовала, в сущности, свою цель – дать Украине в составе Фатерланда "особый" статус: создать фундамент будущей исключительности Украины, навсегда отколоть её в своем стиле – национально – от остальных территорий бывшей Российской империи. Эту цель Запад преследовал всегда. Сейчас "национальное" в Украине перерастает в нацизм. Хорошо это или плохо? Системно пуганные понятием "нацизм" люди будут озадачены моим вопросом. Но этот вопрос уже стоит в Украине. Мой ответ на него обозначу позже.
Я задержался на очерке "Втрачені три роки", но весомы, разумеется, и другие тексты книги. Особенно впечатляют короткие: "Для нас всех", "Моя царь-рыба", "На свои деньги", "Аді та Василь", "Вдовині посилки", "Езда по бордюрам", "Марта".
Как раз в этих лаконичных зарисовках весь Апальков-писатель. Он, как я уже говорил, прост – простой парень из села Староверовки. Там он родился в 1961 году. С тех пор прошел "Крым и Рим", но остался простым в отношениях с людьми. Непрост только в деньгах, или, как говорится, прижимист. Понятно – деньги вообще любят счет. Но и не только это. Приходится десятилетиями держать на плаву журнал, пожирающий деньги. Но иногда Апальков сознается в своей жадности, и сожалеет, и кается, но, как правило, покаяние всегда драматично или трагично запаздывает ("Моя царь-рыба").
Очерк "Аді та Василь" рисует пропасть между нынешним образом жизни бывших побежденных и победителей в мировой войне 1939-1945 годов. Оказывается, в конечном счете победили-то побежденные! Немец Адольф Вагнер, бывший эсэсовец, ныне, на старости лет, живет полной жизнью, путешествуя по экзотическим островам и обкатывая горнолыжные альпийские курорты. Украинец Василь – умирает в ужасающих условиях каневской больницы. Оба – и Адольф, и Василь – в прошлом были соседями. Первый – в роли побежденного в Корсунь-Шевченковском котле; второй – там же – в роли победителя.
Тема позорного забвения наших победителей звучит и в самом, пожалуй, безысходном очерке "Вдовині посилки". Братство друзей Канева из немецкого Фирзена направляет посылки помощи от немецких солдатских вдов, жертв прошлой войны, вдовам украинским. Сцены доставки посылок в Каневе потрясают унизительной нищетой вдов наших солдат, павших в боях за светлое, понятно, будущее своих близких. Их светлое будущее не состоялось. В последней сцене очерка психика немца, сопровождавшего посылки, не выдерживает тягостных свиданий с голодными, одетыми в тряпье старухами, которых Нація одарила долгими страданиями на пути к смерти.
Ежедневно мы слышим гул и гром в средствах массовой дезинформации: "Українська Нація!". Методично бает на предмет "Української національної гідності та величі" президент Порошенко.
Наши покойные близкие не умирают, пока мы их помним. Если солдатские вдовы остались одни, без близких, ими должна была бы озаботиться вышеупомянутая Нація. Но этого нет. То есть, либо Нація уже похоронила их заживо, либо мертва сама Нація.
Читая книгу Апалькова, я вижу с одной стороны фейсы: откормленные – властителей; намакияженные – телеведущих; с признаками дебильности – защитников отечества. С другой стороны – пипл, обалдевший от контраста между благообразными речениями верховных и зловещей реальностью. Именно это я вижу, читая книгу. В ней нет особых достижений касательно изящной словесности. И не нужно. Как раз этот стиль – горсти суржика, внезапные алогичности, осколки окопного юмора – точно найден автором. И, конечно, основное достоинство очерков: главный герой автора – правда.
Наш американский друг Збигнев Бжезинский, польский еврей, вечный ненавистник России, принадлежащий к т.н. элите, формирующей политику США, высказался недавно следующим образом: "Украина – это территория непрекращающихся раздоров, войн и ужасающих бедствий. Так было всегда, причем на протяжении многих столетий. Похоже, местные жители заражены какой-то страшной бациллой, которая не даёт им жить в мире друг с другом и создать жизнеспособное государство. Не случайно Киевская Русь пала. Столетия спустя протоукраинская элита раболепствовала перед правителями соседних империй, обменивая собственные свободы, территории и даже религию на золото и привилегии. Опыт первой русской государственности на землях, которые в настоящее время принадлежат Украине, был крайне неудачным. Видимо, поэтому наиболее здоровая часть русских была вынуждена покинуть эту территорию и переместиться на север, на берега Волги и её притоков, где сумела построить величайшее в мире славянское государство, масштабы которого поражают воображение. Совершенно очевидно, что ментальный код потомков разрушителей Киевской Руси, которые населяют современную Украину, не позволит им построить собственное государство. Они нуждаются в опеке со стороны более здоровых наций. На мой взгляд, для стабилизации Азово-Причерноморского региона территория Украины должна быть разделена между соседними государствами."
В предисловии к своей книге Апальков говорит о символе дороги, которую мы (по О'Генри) выбираем или которая выбирает нас. Но есть еще одна разновидность права на дорогу – право на дорогу обыкновенную, в самом что ни на есть натуральном, а не символическом смысле.
Сегодня, сидя в маршрутке, я вдруг почувствовал, что у меня разъезжаются мозги. Маршрутка тряслась и громыхала так, как будто я сидел в телеге, которая ехала по мостовой. Наверное, мало кто помнит эти ощущения – трястись в телеге, едущей по мостовой. Я попытался сосредоточиться. Не тут-то было. Дребезжали уже и зубы, и я стиснул челюсти, дабы зубы не улетели. Вышел из маршрутки с головной болью.
Но ведь мы вот-вот въедем в ЕС, и станем жить, как немцы, и ездить по украинским автобанам!
Я бы не стал гомерически смеяться. А что?! Сумела же Украина наладить производство дорогой коррупции, дешевых гривняков и бутафорского оружия. Остается наладить производство шикарных дорог. И тогда отпадет надобность ломиться в Европу. Она сама приедет к нам.
Строительство экстра-дорог – первоочередной шаг к возможному процветанию Украины. Нынешние историки стыдливо молчат о том, что в тридцатых годах прошлого века экономический бум в Германии начал Адольф Гитлер не чем иным, как строительством супер-дорог.
Вы верите, что Украина покроет себя сетью автобанов и вздумает процветать?
Я верю. Иначе – хоть застрелись.
И положительно отвечаю на свой же вопрос касательно нацизма. Украина сможет подняться, если только убьет в себе бациллу Бжезинского, избавится от статуса американской колонии и посадит на трон собственного фюрера. Претенденты на эту роль уже имеются. К примеру, Надежда Савченко, Владимир Парасюк, Олег Ляшко, Андрей Билецкий. Первых троих знают все. Психопаты. Последний – Андрей Билецкий – бывший командир батальона "Азов", руководитель расистских и неонацистских организаций (прозвище – Белый Вождь), социал-националист (в отличие от национал-социалистов Германии – если какое-либо отличие имеется), ныне нардеп и глава т.н. Гражданского корпуса "Азов". За ним и за батальоном (полком) "Азов" тянется длинный шлейф темных дел, но всё же Белый Вождь наиболее подходящая фигура в Украине для фюрерства.
Решение проблем Украины – на поверхности. Наш Фюрер должен подписать пакт с Россией о ненападении. Как это сделал в свое время Гитлер. Подписать ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ. И не нарушать его! Не совершать главной ошибки Гитлера – не провоцировать и не начинать никаких вторжений.
На днях в разговоре с приятелем я озвучил эту мою мысль, и он иронично спросил, как я себе представляю преодоление ненависти между Украиной и Россией. Она, степень ненависти, уже прошла, мол, точку невозврата и её продолжают неистово раскручивать нынешние верховные власти, и в этом их всеми средствами поддерживает Запад. Своему приятелю я ответил так. Интерес Запада очевиден. Но ведь это не наш интерес. Наш интерес – остановить взаимное истребление славян и провоцирование России к войне с Украиной, чем, да, заняты нынешние наши власти, работающие по найму на Запад. Под их рукой Украина играет роль палки в колесах России. Нам же всем нужно работать на себя, на Украину. Взаимная ненависть Украины и России неорганична народам двух государств. Одержимых ненавистью среди нас – один к десяти. К примеру, ненависть между Чечней и Россией в свое время была раздута на порядок больше. Во время штурма города Грозного – столицы Чечни – он был обращен в руины. Казалось бы, стороны прошли абсолютную точку невозврата. И что же сегодня? Чечня (не одержимые ненавистью, а народ) вернулась к нормальной жизни и зажила лучше, чем другие субъекты Российской федерации, а Грозный отстроен заново и выглядит на порядок презентабельнее, чем до войны.
Украинские власти настойчиво приглашают Россию войти в Украину не с гибридной войной, а открыто, вооруженными силами РФ. Это упорное провоцирование может привести к тому, что Россия примет приглашение. Грянет война, такая же, как в Чечне, полномасштабная, и в руины обратится Киев. После чего Чеченский эффект повторится один к одному. Украина заживет лучше, чем другие субъекты РФ, а Киев – отстроенный заново – будет выглядеть на порядок презентабельнее, чем до войны.
Но мы не субъект РФ. Нам ни к чему пребывание под соседским Фюрером. Мы должны быть истинно независимы и от Запада, и от Востока. ПАКТ О НЕНАПАДЕНИИ, который должен подписать наш Фюрер с Россией, решит одновременно две задачи – защитит нас от Востока и освободит нашу территорию от Хазарского Каганата (как тысячу лет назад сделал это князь Святослав).
Украине нужен Фюрер. Звучит исторически не эстетично, согласен. Но украинский пипл должен смириться с этим ради реальной надежды поиметь Націю, действительно гідну та величну.
_

Я замышлял критический отзыв на книгу Александра Апалькова, но в конечном счете не смог замолчать и собственные ассоциации – по поводу. Оправданием мне служит то, что все они, мои ассоциации, навеяны тою же книгой.