Революция – конец старой жизни, а не начало новой жизни, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения.

Николай Бердяев

После Революции достоинства в Украине особо популярной стала тема переосмысления исторического прошлого и попытки разобраться в настоящем. «Иродиада и зеркало революции» – далеко не популистское произведение. Александр Апальков, с присущей ему философичностью, даёт срез украинского общества 2018 года. Естественно, сугубо индивидуальный срез – выборка людей, событий, которые интересны автору. Общая картина получилась грустная и, наверное, даже страшная. Люди, почти все, несчастные, разочарованные, озлобленные. И я никак не могла отделаться от ощущения, что описана здесь не Украина, а российская глубинка. Возможно, из-за того, что «зима выдалась лютая»? Или потому, что героиня – бывшая «зечка»? Или из-за подобных мелочей: «Книжная лавка уцелела только в райцентре. (...) Холод правил в лавке. Продавщица ёжилась в телогрейку, поверх ватника надетую»? Ну, не могу я себе представить сегодня женщину в ватнике и телогрейке, пусть даже в лютый мороз. Это не наша реальность! Но, возможно, я ошибаюсь: выросла на юге Украины, живу на западе, а вот в восточной части не была. Может, там до сих пор люди живут, как в Советском Союзе? Склонна думать, что Александр Владимирович намеренно создал такую атмосферу своей повести, чтобы показать, что ничего не меняется, история движется по спирали.
Столетие разделяет революцию 1917 года от событий на Майдане, и в повести проводятся невидимые параллели между этими революциями, да и вообще, всеми переворотами. Название повести – «Иродиада и зеркало революции» – тоже не случайно. Зеркало здесь – символ, но чего? В сознании людей, в художественной литературе зеркало – портал между мирами. В этой повести зеркало появляется дважды. Сначала оно находилось в школе, в которой преподавал Сидор – подающий надежды учитель, бывший конвоир, которого полюбила Иродиада. Зеркало старинное, как минимум начала ХХ века. «На гнутых, утончённых книзу ножках дыбился подиум в четверть метра. Из подиума и вырастало зеркало, ввысь, под потолок. И даже рванулось бы оно и выше. Потолок не пустил. И самый верх рамы полотна, сияющего от неона единственной коридорной лампочки, был урезан. Просто отпилен. Криво, видимо, ножовкой. Ибо не вмещалось зеркало в здешний простор».
Очень кстати автор ввёл элемент мистики: героиня якобы говорила с неизвестным отражением.
«...Расколол тишину мужской голос:
– Это зеркало революции, – произнёс он за спиной Иродиады.
– Революции? – перестала чесаться она.
– Так точно, – голос приближался к её затылку.
– Понятно.
И постепенно в отражении стал появляться лик седовласого мужика в роговых очках.
– Из барского, – говорил он медленно, – ещё дома достался. Пришлось урезать. Не влезало.
– И давно?
– Давно. Ещё как придушили хозяина.
Иродиада оглянулась. Коридор за её спиной был пуст».
Впоследствии это зеркало мы видим в кабинете Сидора – уже оппозиционера, циничного политика. Как мне кажется, это тоже о многом говорит. Было зеркало, красивое, под стать красивому дому. Но пришли люди, убили хозяина, всё, что не смогли забрать, уничтожили – революция! Зеркало утащили и пытались приспособить под свой образ жизни, да мелки они очень, вот и урезали. Символично, что находилось оно в школе. Поколения советских детей отражались в этом зеркале, и росли тоже ущербными, урезанными, втиснутыми в рамки псевдокоммунистической морали. Даже сейчас, когда в обществе проповедуется свобода человека как наивысшая ценность, детей запирают в классах перед приездом высокого начальства. О какой свободе может идти речь?
Вообще, вся повесть А.В. Апалькова – о несвободе, в первую очередь внутренней. Люди показаны в замкнутом пространстве: Калита Степанович – пенсионер-чернобылец, у которого снимает комнату героиня – в границах собственной квартиры, следователь Петренко – в милицейском кабинете, дядька Сидора – в подвластной ему школе, а наиболее гнетущее впечатление создают пассажиры автобуса, рассуждающие о политике и политиках. Только Иродиада кажется свободной: едет, куда хочет, сама выбирает свой путь. Даже в тюрьме она была свободна: её сознание посредством чтения книг пребывало далеко за границами сиюминутной обыденности. И мужчину выбрала сама: она, «зечка», полюбила охранника, парня внешне неказистого, но богатого внутренне, как ей тогда казалось. Или Сидор, и в самом деле, тогда был таким? А уже потом, занявшись политикой, тоже стал ущербным? «Зеркало революции» перекочёвывает в его кабинет. Автор, уверена, хотел этим акцентировать внимание на новой революции, которую готовят Сидор и подобные ему – революции сознания. Но я вижу в этом перемещении намёк именно на ущербность, «срезанный верх» новых политиков, которые пытаются проводить социальные эксперименты, бросая страну из крайности в крайность, понимая, что всем им придёт конец. Хотя не каждый из политических преступников держит в кабинете яд на случай, «когда страдания народа, не устранимые никаким философствованием, никакими принципами и умозаключениями, одержат победу и, рано или поздно, окажутся неисцелимыми» – и народ придёт убивать, «по естественному праву».
Философия насильственного счастья для электората и политические взгляды Сидора требуют отдельного рассмотрения. Думаю, читателям будет интересно поразмышлять и поспорить после прочтения «Иродиады и зеркала революции», поэтому не стану раскрывать все карты. Скажу только, что главный мессендж относительно абсолютной деспотии, которая якобы необходима народу, «измученному обманом и политиканами-недоумками» – если разобраться, страшная теория. В периоды подобной деспотии, наверное, народу живётся спокойнее: в периоды Сталина, Гитлера, Путина... Конечно же, я утрирую, но рабам, живущим по указке хозяина, и вправду живётся проще: не нужно принимать решения, стоять перед выбором, ошибаться – всё решит и сделает за тебя твой господин, и даст блага в виде колбасы по 2.20, дешёвой водки и ещё боле дешёвых зрелищ, а по телевизору расскажет, как прекрасно мы живём в самом свободном государстве мира...
Но в череде рабов ярко выделяются люди, за которыми будущее, – умеющие думать и обладающие внутренней свободой. Это Иродиада, молодой безымянный сержант, пока ещё верящий в римское право и справедливость, а также, как ни странно, Сидор (это тоже будущее, ведь рая на земле ждать нечего). Пока они гибнут: Иродиада – физически, Сидор морально, сержант тоже вряд ли сможет противостоять системе. Но я верю, что жизнь наша лучше, чем показал писатель в этом произведении, и будущее связано не с политиками и жертвами, а с детьми, пока ещё запертыми в классах. Ведь Иродиада, тоже запертая – на 10 лет в тюрьму, смогла сохранить в себе чистоту и свежесть мышления, осталась такой же бескомпромиссной, честной, умеющей за себя постоять. Беззащитной она оказалась только перед любовью...
Само имя героини повести несёт в себе огромный пласт подсознательного. Иродиада – историческое лицо, упоминаемое в Библии, сестра Ирода Агриппы и жена Ирода Антипы, виновная в усекновении головы Иоанна Крестителя.

Не могу знать, насколько большую часть этого ветхозаветного образа Александр Владимирович вложил в свою героиню, могу только предполагать и рассуждать. Здесь Иродиада, как по мне, абсолютная противоположность библейской тёзке – и по рождению, и по моральным принципам. Общее у них – красота и сила влияния на мужчин. Но наша Иродиада не пользуется женской силой для собственного блага, наоборот, в конце концов гибнет, потому что бесхитростна и даже наивна, верит в добро и любовь, и хоть понимает, в какого монстра превратился её любимый, не осознаёт, что переродился он полностью, не только головой, но и сердцем.

А главное сходство, думаю, в том, что обе женщины совершили преступления. Но тут, скорее, авторская ирония. В Библии Иродиада послужила причиной гибели одного из величайших людей в истории. Современная Иродиада, как полагают некоторые, обезобразила небезызвестного президента, убив сначала его телохранителя. Конечно, это смешно и глупо, но особенность рассматриваемого повествования именно в том, что оно построено на чужих словах, мнениях, предположениях. Картина современности складывается, как мозаика, из мелких частичек сознаний разных людей, в большинстве своём таких же мелких и недальновидных. Хотя случаются и моменты прозрения: например, Калина Степанович выбрасывает на помойку телевизор – «зомбоящик», как теперь многие его называют.

Древняя китайская (а может, и не китайская, но от этого не менее значимая) мудрость гласит: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен!» Именно эта эпоха – время, в которое мы живём – и есть не только фоном событий, а, главным, на мой взгляд, персонажем повести. Время разрушения старого и строительства пока не всем понятного нового, когда что-то должно погибнуть, чтобы выросла новая жизнь. Перемен не любит никто, но именно в переменах и происходит развитие, эволюция. Это непросто. Но как можно ждать изменений к лучшему, если сам к этому лучшему не готов, держишься за старое и не способен не только действовать, но хотя бы адекватно воспринимать действия других? Гениальная деталь, как мне кажется: Гимн Украины, размещённый на стенде в школе, «воплощён церковнославянскими литерами»...

Читая «Иродиаду», постоянно ловила себя на мысли: автор иронизирует или действительно всерьёз так думает? Что это: горькая насмешка или попытка повернуть колесо истории? Почему нет? Разве мало примеров, когда книги были источниками и предвестниками перемен?..

Главную идею своей повести А.В. Апальков чётко определил, взяв эпиграфом слова Эриха Фромма: «Если бы человек мог адаптироваться ко всем условиям, не сопротивляясь тем, которые противны его природе, он никогда не имел бы никакой истории вообще».

Иродиада сопротивлялась и шла своей дорогой, по крайней мере, искала, «что может когда-нибудь стать её дорогой. Но не дорогой ради топографических заметок, в широком смысле этого слова, ибо, как сказал один умник, на созерцание самой жизни «как таковой» она не станет терять времени». И путь Иродиады – не долгий, но преисполненный страданий – пример наилучших людей, имеющих несчастье жить в эпоху перемен. А у нас, в Украине, эпохи эти сменяют друг друга и не кончаются. Надеюсь, пока.

Повесть начинается рождением Иродиады и заканчивается её смертью. Эти два события сопровождаются природными катаклизмами: «И зима в тот год делалась лютая. На просторах Евразии гибли озими. Падал скот. Дули суховеи, преодолевая даже пределы Гоби и гор Алтая». В начале смерть (мать Иродиады умерла при родах), в конце смерть... Но ведь, как пишет сам А.В. Апальков, «природе человека не дал определения ни один философ», «Иродиада оставалась загадкой. Даже для самой себя». И повесть эта остаётся загадкой, разгадать которую предоставляю возможность вам, неравнодушные читатели.

Горькая насмешка или попытка повернуть колесо истории?.