Александр Апальков

«Нравы города Ка»
«Два рассказа»
«Не Бовари»
«Deutsche Texte»

Безысходная тоска и одиночество – вот что объединяет все эти книги. В «Отдыхающем» и «Нарвике» («Два рассказа») это еще только проклевывается, – в ненавязчивых вокзальных зарисовках с тусклыми площадями, с воронами, которым и летать уже лень, со странно пахнущим «свежим уличным воздухом»… Назревает. Даже описание бури мрачно-угнетающее, не радостно волнующее – как мы привыкли читать у Горького:
«Гордо реет буревестник,
быстрой молнии подобен…»
Но вот диалоги у Апалькова – потрясающие! Когда они взяты из жизни, не надуманы. Поражает гремучая смесь трех языков в его стиле – впрочем, как и в журнале. Как у Хемингуэя: английский тесно переплетается с итальянским… Украинские слова в русском написании смотрятся естественно, хотя и немного шокирующе.
«О Нарвике забыли все. Но не Нарвик».
Вспомнился диалог между мамой и ребенком года так четырех в автобусе Канев-Черкассы… Проезжали Межирич. У сельской школы – памятник солдату.
Ребенок:
-Мама, шо це за дядя?
-То не дядя, то солдат.
-А чого?
-Він загинув.
-Де?
-На війні.
-Та шо?
-Та нічого…

Через некоторое время:
-А то шо за хатка?
-То не хатка, то пам’ятник.
-А чого у неї ніжки?
-Ти ще й ніжки там побачив?!

Есть в рассказе доля мистики, но ведь все, что с нами происходит, – в какой-то степени мистично: случайности, встречи, неожиданности – приятные и не очень, – кирпич на голову…
Стиль Александра Апалькова (да и не только) действительно в чем-то похож на Хемингуэя: те же краткие, рубленые фразы, и на фоне их – вдруг длинные размышления, наблюдения. О себе. Над собой. И другими. Странно: в жизни Александр Апальков страшный эгоист (по мнению большинства представителей города Ка)! В своих же творениях он умудряется отступать на второй план, рассказывая тем не менее о себе как бы из-за угла. Более того – его герой «растрояется», выступает в трех ипостасях: он – Я, Арчибальд Апайкин, и меня терзают смутные сомнения, что Авдий – тоже он!!! И что еще более странно: проза Апалькова угнетает своим пессимизмом, «unhappy end» неизбежен («happy end» исключен, невозможен) – хотя и возможны вспышки радости в загоревшихся вдруг глазах, – ты знаешь, что по прочтении тебе будет так же плохо, как и ему, тебе будет больно, но ты не можешь оторваться и читаешь, читаешь – до конца. И вздыхаешь с облегчением: что это не с тобой. И ждешь продолжения – с нетерпением!! И оно не заставляет себя долго ждать. (См. «Тут дуют ветры» – № 8-9.)
«Нравы города Ка» – как считает сам Апальков – могли бы послужить летописью любого «уездного» городка: будь то Че, или Пе, или Ми, или Др… И с первого взгляда книга может показаться интересной только для обитателей таких вот «больших деревень» или – еще хуже – только для коренных жителей этого самого Ка, где все друг друга знают: если и не лично, то уж понаслышке точно!
Но, на мой взгляд, именно эта книга является лучшим, что вышло из-под пера Александра Апалькова. Это – шедевр. И лучшего уже, кажется, ему не создать. Не пережить, не прочувствовать, не выносить – ни в душе, ни в теле, – в мозгах, как точно выразился он сам… Это было настоящее, а остальное – так, сор, наносное. Он вложил всего себя, ироничного и даже саркастичного, в характеристику «города мертвых», где главная (и единственная) достопримечательность – Некрополь, Пантеон, – благодаря которому, может, только и живо его население, задыхающееся в миазмах провинциальных мыслей…
«В городе Ка три неофициальных языка: украинский, русский и местный. На последнем говорят все, за исключением интеллигенции. Интеллигенция говорит на первых двух». Узнаете?!

Другая планета.