Пасенюк Вячеслав, критичний нарис Олександра Апалькова : Ожидание дождя : стихи : Рецензії в пресі.

Автор рецензії: Олександр СТУСЕНКО (джерело: журнал "Склянка Часу*Zeitglas",№29)

ДОЗА ЖИТТЯ
(До дискурсу української російськомовної поезії: В’ячеслав Пасенюк)

“Живи ещё Васильич
хрен с тобой”
Вячеслав Пасенюк

Що важче: вписатися в те життя, яке є довкола, чи написати своє, окреме? Що важче: не знати, для чого живеш, чи не знати, для чого пишеш? Цими питаннями просякнуті дві книжки віршів нашого сучасника В.Пасенюка – “Голос и больше ничего” та “Образ жизни”.
Прописуючи себе у художніх текстах, часом зриваючи свій голос до розпачливого зойку, автор так чи інакше розуміє, що твір починає жити власним життям одразу ж після народження, тим більше – після публікації. ... [ Показати всю рецензію ] Тому й прописує там не суто біографію, а – чин життя, притаманний цілому прошаркові нашого народу, зрештою, – той фон, який у широкому розумінні теж є життям: політичні, економічні, психологічні й етичні ознаки часу. Ознаки, на тлі яких і діє (у Пасенюка – рефлексує) ліричне Я. Причому автор невпинно те Я романтизує, якщо й не підносить його над рештою людей, то, принаймні, його відокремлює, наголошуючи, що це Я –
...не с теми кто живёт
потому что жить охота
потому что есть доход
получаемый с дохода
У віршах В.Пасенюка – хронічна невписаність: починаючи з молодості й закінчуючи кожною теперішньою миттю життя. Від надій – до краху надій. Від краху надій – до гіркої констатації:
Не стал ни человеком,
Ни отродьем,
А чем-то между
Или чем-то вроде.
Але Я вперто хоче бути “голосом”, а не “нічим”, воно знає, що є іскрою з Божих рук, воно усвідомлює, що має діяти, але навколо – мряка, сірість, безпросвіток, “свободы – тьма!”, й диявол уперто тягне душу в той морок свободи. І поезія, віршотворчість – це єдиний порятунок, єдиний цвяшок, за який можна зачепитися й не опадлючитися, не впасти за межу, де немає “больше ничего”:
Эти медленные стихи –
мой фонарик в слепой степи,
где несёт на себе человечек
части тела, как части речи...
Ставши аутсайдером у завжди необлаштованому для поетів житті, В’ячеслав Пасенюк прийняв його, як дозу –
Эту жизнь,
Словно дозу,
Оставьте за мною:
Сколько вколете,
Столько мне хватит с лихвою.
– і з повним правом став лідером у своєму альтернативному житті – у творчості. І не має значення те, чи стане його творчість відомою й улюбленою для тих, що прийдуть потім: завдання творчості В’ячеслава Пасенюка – спасіння В’ячеслава Пасенюка. А решта – то побічні завдання, своєрідні іскри, які, втім, можуть запалити ще чиюсь душу.
Попри творче горіння, талант, у В.Пасенюка доволі неоднозначне ставлення до Бога.

Уступаю: с вами бог,
А со мной – его мотив.
Мотив віри у автора таки присутній, він бринить на рівні майже нечутних коливань, і саме тому поезія двох явлених Пасенюком збірок зовнішньо – песимістична, нагадує пом’якшений і згірклий варіант поезії “розбитого покоління” (США), а внутрішньо в ній пульсує переконаність, що ті явища і стани, які цю поезію породжують, можна перемогти, номінувавши їх, увівши в поле художньої семантики. Зрештою, якщо автор пише, отже, він вірить, що робить це недарма!
Проте людина, зазнавши (може, й неодноразово) краху надій, таки губиться, не знає, у що ж їй вірити. І ці метання яскраво прописані у В.Пасенюка: від лірично-медитативного
Постоишь-помолишься...
Если уж веровать,
ничего, по-моему,
ближе нет – дерева.
– до іронічно-прагматичного:
Служу картошке,
Верую в жука.
І – аж до саркастичного:
Мы разве от бога зависим? –
от подлой и тощей копейки.
Саркастичного, ба навіть ризикованого:
...На давно обещанном суде
слишком много будет от базара.
Ризиковані й надто поспішливі присуди В.Пасенюк виносить собі:
За мною вслед
душа моя помрёт:
теряя свет,
пусть что-нибудь поймёт.
І не лише собі, – виводячи свої присуди на вселенський рівень:
Защекочет нюх
зашумит в ушах
Не воспрянет дух
не воскреснет прах
Життя – розбите, нікудишнє, прокляте – вивело автора на сталий і доволі небезпечний світогляд:
Не быть – невелика потеря,
и быть – невелика заслуга.
Вселенська втома, спустошеність, зневіра (адже жодного разу слово “Бог” у автора не написане з великої літери; цього не виправдовує навіть модернова форма подачі текстів)... Над душею витає злоба, ліричне Я прищемлене небесами, як дверима... І раптом – прорив, зблиск, якого не могло не бути:
Однажды утром я проснусь от жажды
приснится мне – засыпан рот песком
Глаза открою – и на губы ляжет
родное небо влажным лепестком

Автор має передовсім твердо вирішити: у що він вірить і чого він хоче. Судячи з двох цих збірок, він змирився зі своєю апатією і в кількох віршах висвітлив відповідну програму, суть якої
Продолжай бесполезное дело –
больше нечего продолжать
Чого хотіти? Куди іти? У що вірити? У віршах – безліч питань і майже немає відповідей, якщо такими не вважати безрадісних констатацій нестерпності нашого віку.
Дуже характерним позитивом Пасенюкових збірок є те, що у них – жодних звинувачень і закликів. Гірко кпинити – себе. Гинути – самому. Шкодувати – через зроблене/не зроблене собою... Навіть пишучи від першої особи множини, кажучи: “ми”, Пасенюк завжди має на увазі насамперед себе в запропонованих часом (Богом) обставинах. І у ставленні до себе (а з тим і до всіх, хто має таку саму щербату долю) – добре прихована іронія, усміх із розведеними руками: що ж, мовляв... А в тому усміхові, безперечно, вчувається звична слов’янська сльоза.
Просто смех не давался,
И мне
Восполнять доводилось
Слезами.
Зрештою, кожен поет вибудовує свій предметний світ, прописуючи власний настроєвий спектр. Хочеться думати, що світ В’ячеслава Пасенюка надалі муруватиметься не так на піску зневіри й розпачу, як на бетоні віри в перемогу того доброго й світлого, що так чи інакше відчуває кожен, чия душа ще не зірвалася в провалля мороку. Звичайно, не так легко перебудувати свою творчу концепцію, бо для цього спершу слід перебудувати себе. Але в тому ж і полягає зворотний бік творчості: не лише по змозі віддзеркалювати status quo, а й за допомогою слова впливати на той status. І це, підкреслюю, можливо лише за умови беззастережної віри у Слово.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Лилия Силина (джерело: Стихи. Ру)

Я знаю людей, которые не любят разбирать, анатомировать стихи. А я люблю. Потому что из разряда почемучек. Вопрос «почему?» не дает мне покоя и тогда, когда читаю стихи Вячеслава Пасенюка, собранные в книге «Ожидание дождя» (Канев: Склянка Часу, 2004. – 123 с.). Почему они так притягивают? Почему их хочется прочитать вслух? Почему они, буква за буквой, слово за словом, проникают так глубоко, заставляя забыть, как говорится, обо всем на свете, кроме себя самих? Пытаюсь найти ответы на эти вопросы. Но это не так-то легко, автор предупреждает:

Подруга, жена, незнакомка,
Не спрашивай, ... [ Показати всю рецензію ] я не скажу,
Чей посох в углу, чья котомка,
Кому я служил и служу. (с. 109)

Одно ясно – это поэзия советского гражданина, все еще живущего тем временем, воспитавшим его и давшим ему его талант:

Я весь из двадцатого века… (с. 108)

Аллюзии на прецедентные тексты и на события того времени свидетельствуют о глубине этой поэзии, о глубине мысли и чувства автора:

И недокуренная пачка
Еще без прописей Минздрава… (с.14)

Бунтуют Чехия и Польша,
Им наши вкусы не по нраву… (с. 14)

… вот он остров сокровищ
Чук так сказать и гек (с. 80)

Глубина создается подтекстом. Поэто ни о чем не говорит прямо, потому что то, о чем он пишет, – наболевшее, сокровенное не только для него, но и для его земли:

не многого жаждет разум
не многого ищет рука
лишь бы хватило на праздник
в жирной тени ларька (с. 81)

Тем не менее, это оптимистическая поэзия, она вселяет веру, воодушевляет и заряжает положительной энергетикой:

Грязи много, а больше весны… (с. 53)

Это мужская поэзия. Здесь нет вычурных эпитетов, утомляющего нагромождения несогласованных метафор и образов. Метафоры Вячеслава Пасенюка – органичные и запоминающиеся. Удивительное открытие: большинство метафор – о небе. Это сопряжено с легкостью, открытостью, безграничностью, близостью к вечности… Вчитайтесь:

Говорили, что неба нет –
есть обзорное колесо… (с. 36)

… на небе, скроенном паршиво. (с. 95)

Небо опять набрякло дождем… (с. 88)

… звездной пылью присыпан висок (с. 99)

Жребий выпал в виде снега… (с. 45)

Даже у эфемерид
что-нибудь всегда болит. (с. 93)

… обуглившейся зари. (с. 108)

Последняя метафора – изумительный пример ожившей, реанимированной: то, что заря горит, знают все, но то, что она обуглилась (обуглилась заря двадцатого века), увидел лишь Вячеслав Пасенюк. Поэт видит больше, чем мы. Он не все может доступно истолковать нам, несведущим, поэтому-то и говорит образами.
Вместе с тем его слова – отточены, естественны и лаконичны. Поэт говорит, играючи словами и звуками:

… следом промахнул Махно… (с. 109)

… вдоль по доле распластались. (с. 93)

бредни и бледная немочь… (с. 108)

Но это не просто мастерски согласованная последовательность слов. В стихах Вячеслава Пасенюка нет ничего случайного, все оправдано, каждое слово, порядок слов, графика подчинены цельности, целостности всего стихотворения.
В этой связи хочу провести параллель между словесным искусством и изобразительным. Человек, умеющий рисовать, способен – мазком ли, розчерком ли – передавать реальность на холсте или бумаге. Но только ли в этом его талант? Нет, одного умения рисовать недостаточно. Он должен уметь создавать картины. В хорошей картине каждый мазок, будучи сам по себе совершенным, работает на целостное впечатление. Точно так же и в литературе, в поэзии. Слова – это мазки, которые призваны создавать нечто цельное. Можно уметь рисовать, но не уметь создавать картины, – можно искусстно владеть словом, но не уметь создавать литературные произведения. Но это не про Вячеслава Пасенюка. У него – цельные стихи, произведения, каждое из которых – самодостаточно и емко.
Дочитав книгу до конца, нахожу ответ. В разделе, где поэт делится размышлениями о жизни, о стихах, о том, что «прочитано между строк» его книги, он пишет: «Лучшие стихи ничего не открывают, ни о чем не рассказывают – они разговаривают сами с собой. Если нам повезет, они разрешат присоединиться к их разговору. Не больше…» (с. 119). Мне повезло – я присоединилась к разговору стихов Вячеслава Пасенюка, нашла в них созвучие своим мыслям, сочувствие своим переживаниям, согласие со своими действиями. А что может быть важнее понимания в общении?



* Лилия Ростиславовна Безуглая - доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры немецкой филологии и перевода Харьковского национального университета им. В.Н. Каразина

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Апальков Александр (джерело: журнал «Склянка Часу*Zeitglas», № 31.)

Если уж кому и дано "писать-выписывать на белых хрустящих листах”, то с того и спрашивается... Судьбой. А она, как известно, дама с крутым нравом. Кто за нею не идёт, того она тащит...

"Мы росли вне благодати”–признаётся лирический герой Вячеслава Пасенюка. И ведёт неспешный рассказ, в котором "отразился век, и современный человек”, потасканый судьбою от его, века середины до его, века, конца.

Трагедия человека века социализма – вот альфа и омега творчества поэта Керама.

Керам – это не Крым. Это клочок земли, зажатый Донцом, Диким Полем и Азовским морем. Где "пасутся золотые змеи” ... [ Показати всю рецензію ] и где выживают те, "кто землю ест и долбит сухую глину”. Именно там живёт поэт и выдавливает на смятой временем пишущей машинке стихи. Саги о бедном человеке – неучастнике глобальных процессов "страны победившего секса, в стране проигравшей идеи”...

Как известно, поздние сочинения больших мастеров не гарантированы от их ложного истолкования и оценки.

Да неужто – это наша Родина? – спросит бывший экс-комсомолец, экс-партиец, экс-гражданин. – Та, которую мы знали в пору нашего детства, юности, молодости? В рубище, синяках, с опухшим лицом? Как можно такое уродище, "допущенный временем промах”, поэтизировать?

Можно! Но далеко не каждому.

Ведь только поэзия и составляет, вторя К.Н.Батюшкову, и муку и услаждение людей, единственно для неё созданных...

Но я обязан это всё любить

не сравнивая и не подвергая

сомнению а попросту платить

любовью за печальный образ рая

А любить такое не хочется... Но, такова наша душа (не американская, не немецкая). И приходится любить хотя бы за то, что только здесь мы и можем

терзаться самомнением –

со тщанием, и рвением,

и рвотой полупьяницы...

Когда вообще начинается зрелое творчество? Где и при каких обстоятельствах? Говоря о Вячеславе Пасенюке, можно ответить определённо: радикальная лаконичность образности языка была присуща ему с первой книги. С первой, из двух десятков неизданных книг... А неиздавать пришлось с 1965 по 2000.

Но, Пасенюк создавал и создал целый мир отражений в стихах. С одной целью – дабы не перевелись те, "кто предпочитает печатное слово непечатному, кто выбирает написанное пером, а не вырубленное топором, кто умеет отличить поэзию от прозы, а чистые стихи от нечистых”.

Порадуйся кусту –

забыли и разросся.

Порадуйся куску,

доступному без спроса.



Порадуйся тому,

что день ещё не начат,

что терпится уму,

а сердце дальше скачет.

А являются ли все стихи, вошедшие в эту книгу, вершиной творчества поэта из Нью-Йорка на Кривом Торце Керама, об этом судить каждому читателю лично.

Памятуя: Керам – это не Крым. Это клочок земли, зажатый Донцом, Диким Полем и Азовским морем. Где "пасутся золотые змеи” и где выживают те, "кто землю ест и долбит сухую глину”. Именно там и живёт прекрасный поэт, в творчестве которого есть всё. Кроме эпилога...

И, дай Бог ему сил, а нам радости встреч с его новыми книгами.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Олександр Апальков (джерело: критичний нарис)

Вот я – недодавленный кацап,
вот я – недоделанный хохол.
Говорю себе – не ссы, пацан,
это не трудней, чем сесть на кол!

Если уж кому и дано “писать-выписывать на белых хрустящих листах”, то с того и спрашивается... Судьбой. А она, как известно, дама с крутым нравом. Кто за нею не идёт, того она тащит...
“Мы росли вне благодати”,–признаётся лирический герой Вячеслава Пасенюка. И ведёт неспешный рассказ, в котором “отразился век, и современный человек”, потасканый судьбою от его, столетия середины до его, ... [ Показати всю рецензію ] столетия, конца.
Трагедия человека века социализма – вот альфа и омега творчества поэта с Керама.
Керам – это не Крым. Это клочок земли, зажатый Донцом, Диким Полем и Азовским морем. Где “пасутся золотые змеи” и где выживают те, “кто землю ест и долбит сухую глину”. Именно там живёт поэт и выдавливает на смятой временем пишущей машинке стихи. Саги о бедном человеке – неучастнике глобальных процессов “в стране победившего секса, в стране проигравшей идеи”...
Как известно, поздние сочинения больших мастеров не гарантированы от их ложного истолкования и оценки.
Да неужто это наша Родина? – спросит бывший экс-комсомолец, экс-партиец, экс-гражданин. – Та, которую мы знали в пору нашего детства, юности, молодости? В рубище, синяках, с опухшим лицом? Как можно такое уродище, “допущенный временем промах”, поэтизировать?
Можно! Но далеко не каждому.
Ведь только поэзия и составляет, следуя К.Н.Батюшкову, и муку и услаждение людей, единственно для неё созданных...
Но я обязан это всё любить
не сравнивая и не подвергая
сомнению а попросту платить
любовью за печальный образ рая
А любить такое не хочется... Но такова наша душа (не американская, не немецкая). И приходится любить хотя бы за то, что только здесь мы и можем
терзаться самомнением –
со тщанием, и рвением,
и рвотой полупьяницы...
Когда вообще начинается зрелое творчество? Где и при каких обстоятельствах? Говоря о Вячеславе Пасенюке, можно ответить определённо: радикальная лаконичность образного языка была присуща ему с первой книги. С первой, из двух десятков неизданных... А не издавать пришлось с 1965 по 2000.
Вячеслав Пасенюк создавал и создал целый мир отражений в стихах. С одной целью: дабы не перевелись те, “кто предпочитает печатное слово непечатному, кто выбирает написанное пером, а не вырубленное топором, кто умеет отличить поэзию от прозы, а чистые стихи от нечистых”.
Порадуйся кусту –
забыли и разросся.
Порадуйся куску,
доступному без спроса.

Порадуйся тому,
что день ещё не начат,
что терпится уму,
а сердце дальше скачет.
А являются ли все стихи, вошедшие в эту книгу, вершиной творчества поэта из Нью-Йорка на Кривом Торце с Керама, об этом судить каждому читателю лично.
Памятуя: Керам – это не Крым. Это клочок земли, зажатый Донцом, Диким Полем и Азовским морем. Где “пасутся золотые змеи” и где выживают те, “кто землю ест и долбит сухую глину”. Именно там и обретается прекрасный поэт, в творчестве которого есть всё. Кроме эпилога...
И, дай Бог ему сил, а нам радости встреч с его новыми книгами.

[ Згорнути рецензію ]