17.12.2012 Про забавный филологический детектив киевлянина Алексея Никитина и немного про ощущение от литературы современной Украины

«Маджонг», роман молодого киевского писателя Алексея Никитина, в очередной раз меня убедил, что Украина, с ее милой теплой хамоватостью, общим для пост-республик СССР советским прошлым и унылой архитектурой, все ж таки стала Европой. Ну не совсем — с кино там такая же шляпа, да и литература не то чтобы блещет эпохальными прорывами — но хотя бы немного свежести. То, что я вот уже лет десять наблюдаю в современной литературе Украины, наводит на мысль, что с читабельными, сюжетными и человечными книгами у них дела обстоят получше, чем у нас, и востребованность украинских писателей за границей соответственно тоже больше.
К примеру, самый успешный в США и Европе современный русскоязычный писатель — это не Акунин, Пелевин или Улицкая, а украинец Андрей Курков (здесь можно лишь усмехнуться, потому что россиянам это имя, скорее всего, ничего не скажет), чей главный бестселлер «Пикник на льду» рассказывает о постсоветских спецслужбах, бандитах, журналисте-лузере, пишущем некрологи для живых бизнесменов, и его верном друге пингвине Мише, купленном на распродаже в зоопарке. Миллионы экземпляров в США, Германии, Англии и Франции. И это понятно. По одному только краткому пересказу уже чувствуется уверенный в хорошем смысле «холливуд-стайл». Еще одна интереснейшая фигура — поэт и писатель Сергей Жадан («Anarchy in the UKR», «Ворошиловоград»), остроумно резюмирующий социальный опыт 1990-х, опять же интересно и непрезрительно рассказывая истории — так, что от этого не становится противно (что, по российским меркам, практически невозможно).
«Маджонг» Алексея Никитина, изданный Ad Marginem, — тоже совсем непретенциозная, легкая и сюжетная книга. Ее без проблем можно представить переведенной на любые евроязыки. Она скромно, но уверенно топчется в компании Милорада Павича и Умберто Эко — то бишь книжка-игрушка, правда, простая, как Lego для 3–5 лет.
Компания из милых молодых людей потерянного поколения X, Y или Z — не разберешь, просиживает вечера в кофейне и играет в маджонг, правила которого знает понаслышке. Они сидят, удобно расположившись, за их спинами бурлит невнятная жизнь, кто-то стреляет из пистолета, но они не обращают внимания, они кидают кости и продолжают игру. С каждой интересной комбинацией возникает дырка во вторую реальность романа, где бывший филолог, а ныне обозреватель гаджетов, охотится за выплывшим из небытия третьим томом «Мертвых душ».
Современная реальность по-простецки рифмуется с гоголевской — директор пивоваренной компании с висячими усами, охотник за стариной, даром что не ест летающие по воздуху галушки, бричка Чичикова трясется по тем же гнусным дорогам. Вокруг гаджетолога мелькают сны, пистолеты, странные нервические букинисты с покрашенными в розовый цвет волосами, какого-то рожна взявшиеся шаманы и таинственный Семипалатинск. Сюжет скачет бодро, но не страшно — чем на триллер, роман больше похож на водевиль.
Вся эта гоголевская эпопея как-то связана с маджонговыми демиургами, но как — так и остается тайной. Может, это такая же метафора их жизни, как маджонг без правил. Может, это просто болтовня за чашкой кофе. Ну да, не претендуя на оригинальность, автор забалтывает смехотворность всего нас окружающего, инфантильность тридцатилетних, милую сумбурность постмодернистской культуры, где гаджеты и Гоголь — это просто слова, начинающиеся с буквы «г», по-украински фрикативной.
Но все-таки это не та простота, которая хуже воровства. Принявшись за тот же сюжет, писатель, живущий в российской литературной тусовке, взял бы читателя на понты, с матерочком порылся б в фекалиях, пощеголял знанием Умберто Эко и Борхеса и ни за что бы не осмелился привести выдержки из «Мертвых душ». Киевлянин же Никитин не побоялся — ни Гоголя переписать, ни прослыть неутонченным беллетристом, ни простодушно улыбнуться героям и читателю. И в результате получился бодрый роман, который вспоминается почему-то с теплотой и чуть ли не нежностью.
А все потому, что нет презрения. Есть ирония, но нет презрения к героям, к стране и к себе. Не знаю, стоит ли делать глобальные выводы и выводить из маленькой писательской большую национальную стратегию, но, может, отсутствие презрения и есть тот фактор, из-за которого люди осмысленно идут на Майдан, а не безнадежно мерзнут на Болотной. Или же просто все дело в цветущих каштанах в Киеве, Харькове и Екатеринославе?

«Маджонг»: Умберто Эко, гарный хлопец.