Продолжаем разговор.

05.02.2011

«Гей, пішла! Починай, Еріко», — стартует Антон Санченко. И почему-то сразу становится понятно, что книга будет хорошая. Что диалог с любимой печатной машинкой на самом деле превратится в беседу с читателем—душевную, остроумную, содержательную. Безусловно, прием не нов, а что сейчас ново? Не обязательно придумывать новые штучки—гораздо важнее уметь пользоваться старыми.

Если, вручая мне свою предыдущую книжку «Баркароли», автор безапелляционно утверждал, что она хорошая (напомню — действительно хорошая), то по поводу «Весілля з Європою» у него такой уверенности не было. По его собственным словам, книга, объем которой не слишком велик, писалась долго и тяжело, что нашло отра­жение в финальных титрах: 2001-2008. Однако результат вышел вполне достойным. Особенно на фоне остальных литературных событий года, пересчитать которые можно по пальцам одной, да и то практически беспалой руки.

Очень важно, что Санченко удалось соблюсти верные пропорции. Задушевность повествования не мозолит душу и не перерастает в панибратство. Постоянные обращения к любимой Эрике (напомню, это пишмашинка, а не девушка) выглядят вполне уместно. Лирические отступления не мешают развитию сюжета — во многом потому, что они здесь куда важнее, чем сам сюжет. Формально писатель рассказывает историю замужества своей замечательной, несколько мифологизированной тетушки, однако это лишь повод поговорить.

Разговоры, как известно, бывают разные. Дело в таланте собеседников, в широте их взглядов, в изобретательности речи, в способности удержать внимание аудитории. У Санченко все это получается. Возможно, помогает непременный атрибут беседы — писатель с удовольствием упоминает, что компанию им с Эрикой составляет то пивко, то кислячок, то портвяшок. Это по-нашему.

Еще один баланс, который удалось удержать Санченко, — равновесие между личным и общественным. Когда писатель рассказывает об истории своей семьи, из нее выпрастывается история всей страны. И наоборот, рассказы о судьбах родины у него всегда пропу­щены сквозь призму личного отношения. Это особенно важно, когда речь заходит о Голодоморе. Тема, навязшая в зубах благодаря неуемной деятель­ности нашего вечно скорбного гаранта, у Санченко звучит естественно, сдержанно и без диссонансов. Даже на воз­можные возражения у него припасена упреждающая оговорка. Не могу ска­зать, что она упреждает все что угодно, но такая позиция выглядит честной и не близорукой.