|
Сказки Одного Города
Ольга Бурштин
— THT,
2011.
— 188 с.
— м.Хантсвілл. — Наклад 0 шт.
Жанр:
— Містичне
— Міське фентезі
— Психологічне
Анотація:
Эта книга - о таинственных событиях, произошедших в одном городе, но с разными людьми. О том, как важно не терять веру в чудеса и в близких. Всегда оставлять в сердце место для любви и для загадок. Две жизни, две судьбы, что обратились разными сказками, и у каждой из них - свое окончание...
|
Лінк із зображенням книжки:
|
Вначале София не сразу услышала шаги. Она, прикрыв глаза, вслушивалась в умиротворенное дыхание ночного ветра. Старалась разобрать его тихий шепот.
Но когда поняла, что за ее спиной кто-то затаился, то резко развернулась лицом к ночному гостью.
Несколько мгновений она вглядывалась в темноту, прежде чем увидела высокий темный силуэт. Чью-то черную фигуру, что остановилась точно напротив и также изучает ее взглядом.
Это был незнакомый ей мужчина в длинном черном плаще. Жаль, что ночь скрыла большую часть его лица, но глаза София могла видеть, глаза – красивые серые и чистые, как зимнее небо на ... [ Показати весь уривок ]
фотографии ее детского альбома.
Он смотрел на нее так внимательно, так пристально, словно где-то раньше им уже приходилось встречаться, и теперь молодой мужчина старался припомнить ее имя.
София точно знала, что никогда прежде этого юноши не видела, по крайней мере, взаправду.
А кто знает, возможно, им уже представлялось сталкиваться. В другом месте в другое время…
– Добрый вечер, – заговорил он первым, не спеша уйти прочь. Миновать фонарный ряд и балюстраду, оставить странную девочку в одиночестве на фоне свечей-домов и угольно-черных небес.
– Добрый вечер, – повторила София, осторожно кивая ему головой.
Она тоже не спешила уйти, сбежать от незнакомца в плаще, оставить городскую террасу и возвратиться назад в четыре стены больничной палаты.
Хотя знала, точно знала, что если срочно не примет лекарства, ей станет плохо и даже очень.
Но впервые страх боли уступил чему-то другому, чему-то, что заставило Софию стоять под северным ветром, смотреть на пока еще безымянного мужчину и ему улыбаться.
Он улыбнулся ей в ответ, и порой хватает взгляда, чтобы все понять.
– Я знаю, это прозвучит несколько странно и неожиданно, да пожалуй, глупо. Но... Не хотите прогуляться вместе со мной? – он снова заполнил тревожное молчание своим голосом, сделал шаг ей на встречу.
Впервые его точно влекло, подгоняло, подбивало приблизиться к кому-либо, заговорить и ответить. Да и на террасе он оказался по совершенно немыслимому совпадению. А может, это и не совпадение было вовсе. Может, он не просто бродил по ночным улицам, его вело сюда? Нечто неясное, необъяснимое, но от того не менее реальное, чем белый дымок вздоха, и ее тоненькая фигурка на фоне могучих домин, и эти яркие звезды. Их ведь тоже невозможно потрогать, прощупать.
– Хорошо, – просто согласилась София. Хоть наверняка соглашаться ей было нельзя, это опасно, это неразумно, это дерзко. Но ей так захотелось сделать в жизни хоть что-то, что-то опасное неразумное и дерзкое, хотя бы под конец...
Ведь нужно же наполнить чем-то пустоту, зияющую дыру, оставленную в груди Софии, незаметную для чужих глаз.
Никто не мог увидеть ее, понять ее природы или излечить. Но сама она чувствовала эту дыру, точно брешь в своем теле, болезненную глубокую рану.
Такая бывает, когда тебе приходится познать на себе предательство близкого, кого-то родного и нужного.
И София не знала наверняка, убивает ее физическая болезнь или вот эта дыра.
Они шли вдоль пустых улиц и непрерывно болтали друг с другом. То о городских красотах, то о живописи и фотографии, то о книгах, то о музыке. И казалось, что у них всегда были одни и те же интересы и одна и та же мечта. Увидеть мир таким, каким он есть, во всем его блеске и красоте. Ведь на самом деле ни одна фотография, ни одна картина не смогла бы раскрыть всего живого очарования гор и лесов, полей и моря, заката и рассвета…
Затем Даниил – его звали Даниил – предложил зайти в ресторанчик, который они как раз проходили, и поговорить за чашечкой чего-то горячего или бокалом чего-то крепкого.
София сразу согласилась, хотя это и было безрассудно с ее стороны. Только вот на самом деле ей не было чего терять. А кто знает, представится ли ей еще раз возможность пожить хотя бы немножко. Свободной.
– Раньше я еще ни с кем так не прогуливалась, и все, что могла, – это просто ожидать, – но София умолчала, чего. Не следует на первом же свидании, после часа знакомства закидывать кавалера личными проблемами. Пускай лучше не знает, что у понравившейся ему девушки осталось совсем мало времени.
– Я тоже, – Даниил тепло улыбнулся ей.
Он глоток за глотком опустошал бокал с вином, равнодушно осматривая полупустой зал круглосуточного заведения.
Как и большинство ему подобных, зал с рядами столиков и барной стойкой был украшен яркими лампочками и подвешенными на стене безделушками, что в слабом освещении было сложно разглядеть.
Царившая за прозрачными стенами атмосфера скорее навевала сонливость, чем ободряла. Единственной отрадой сумрачного помещения была громкая увеселительная музыка, что разливалась по всем углам из серых колонок.
Но вслушиваться в песни ему совсем не хотелось, напротив, – подозвать официанта и потребовать от того немедленно выключить неразборчивое бормотание и дать редким посетителям насладиться тишиной и отдохнуть… Где-то за спиной уныло протирал бокалы полусонный бармен, а за соседним столиком о чем-то болтала скучная парочка.
– Почему? – наконец-то София прервала начавшую пугать тишину.
– Почему? – он и сам не знал. И не мог знать. Ведь даже не подозревал, что на самом деле болел одиночеством и достаточно долго, чтобы с чистым сердцем смириться с ее соседством и перестать чувствовать неприятную пустоту. – Должно быть, так было суждено.
Глупое оправдание особенно здесь, сейчас, в ее присутствии.
«Суждено» – слово не просто знакомое Софии, ведь в отличие от врачей и их пациентов, что не уставали сетовать на собственные беды, она понимала истинный смысл этого понятия – приговора, зачастую оказавшегося невыносимо тяжелым...
– София, тебе есть где переночевать?
Он произнес это как-то слишком серьезно. Голосом проповедника, что привык выслушивать чужие проблемы и отвечать на них исключительно дельными советами.
Мгновение она сомневалась, уже чувствовала подступавшую все ближе неслышными шагами усталость.
А за ней, как обычно, последует новый приступ, и в отсутствие необходимых лекарств он будет куда болезненней и продолжительнее всех предыдущих.
– Нет.
Юноша лишь улыбнулся в ответ, не столько довольно, как понимающе. Видимо, с самого начала он только хотел познакомиться, не тая более никаких надежд.
Даниил повел ее прямо к новому высотному дому, быстро увел прочь с одиноких улиц опустевшего города. Предложил расположиться, а сам ушел на кухню сварить кофе.
София обернулась и проводила юношу – хозяина квартиры долгим и полным сожаления взглядом.
Говорят, что у судьбы все намечено, но как же жалко, ведь их встреча состоялась слишком поздно…
Она выглянула из окна – та самая многоцветная сцена из ярких огней, прозрачной подсветки соседних вышек и уличных фонарей.
Но выглядело все это искусственно, будто нарисованная умелым художником картина – поразительно детальная, но неживая...
Таким же она видела мир и из окна своей скромной палаты.
– Прости, что задержался, – заботливый хозяин возвратился в гостиную с большим подносом разных угощений и с двумя чашками ароматного черного напитка.
– Вот, – он протянул угощение юной гостье.
– Благодарю! – София скромно улыбнулась и забрала один из кофе.
Сняв верхнюю одежду, Даниил все равно остался одетым в черное. И это Софии показалось весьма забавным. Ее мрачный, но преданный герой.
Он стал рассказывать Софии о своей жизни до приезда в этот город, до их встречи на промерзшей ночной улице, о жизни, что прошла мимо, словно чужая. Не его, а просто чья-то жизнь...
Он не стал расспрашивать в ответ о жизни своей юной гостьи, просто молча отставив чашку с крепкой арабикой.
Тишина плотной занавесью опустилась на окрашенные стены, высокие окна гладкие двери и скользкий пол. Она принесла за собою настороженность. Что-то умалчивал он, что-то скрывала она – знакомая каждому влюбленному коварная недосказанность.
Именно она не единожды порушила чужие узы, даже самые долгие и прочные. Молчание не всегда было золотом – и София понимала это всегда. Но и излишняя откровенность может испортить любой праздник...
– Останешься? – вдруг предложил он.
Хотя раньше ей не приходилось сталкиваться с романтическими отношениями, и опыта ей набраться для свиданий было неоткуда – София точно знала, что означает этот простой вопрос.
«Однажды ты вырастешь и узнаешь... Ведь жизнь не станет отбирать все, не отдавая что-нибудь взамен». Даже заперев ее в проржавевшей клетке болезни и подвесив над обрывом скорой погибели, жизнь попросту не могла обделить ее, Софию, всем. Отняв время, она непременно должна была вручить ценный дар взамен, за всю боль и страх, что пришлось пережить той за годы...
Встреча – причина дышать дальше, до полного изнеможения слабого тела.
Пока клетка не отворится сама из-за проржавевшего замка или не распадется на части сломанными прутьями.
Ведь для чего-то она была рождена?
Так почему бы не сказать, что лишь для этого – для одной единственной Встречи. Один день, что родился под светом белой луны и фонарей, на широком мосту, укутанном нежной вечерней изморозью.
Ночь быстро пролетела на сизых крыльях. Заглянула в погашенные окна большого города, покружилась напоследок в темном небе и растаяла.
Это была первая ночь, что досталась Софии от жизни в подарок, спокойная, свободная от белой клетки больничной палаты, полная того, что иногда называют любовью.
Для нее она означала новую надежду и радость.
Впервые она обходилась без капельниц и постоянного надсмотра бдительных медсестер и врачей.
Она была там, где хотела быть. Не испытывала ни сомнений, ни сожалений о происшедшем.
Наверное, так быть не должно, но когда на весах твоего личного бытия каждое мгновение взвешивается, как последнее, хочется вздохнуть полной грудью. Расправить невидимые крылья за спиною и вобрать все блага жизни, пускай это случится лишь единственный раз.
Песок времени постепенно приходит к окончанию в ее часах, скоро перевернутая стеклянная восьмерка опустеет, и тогда уже безразличными станут и мнения окружающих, и категории «правильно – дерзко».
Сейчас она просто хотела жить, снова хотела дышать, почувствовать себя нужной. [ Згорнути уривок ]
|
