Олексій Нікітін : Маджонг : роман : Рецензії в пресі.

Автор рецензії: Платон Беседин (джерело: ThankYou.ru)

Кто: один из самых известных русскоязычных писателей Украины, талантливый стилист и мистификатор, чьи книги литературный критик Виктор Топоров назвал «тихой литературной сенсацией».
Что: роман-мистификация, многолинейный, разветвляющийся, точно борхесовский сад расходящихся тропок; «Маджонг», по праву окрестили украинской версией «Кода да Винчи», правда, в отличие от Дэна Брауна здесь нет досадных исторических и культорологических ляпов, зато есть сочный текст и увлекательный сюжет, скроенный, точно цветная мозаика.
О чём: речь здесь, конечно, идёт не об Иисусе Христе, но также о фигуре приличного ... [ Показати всю рецензію ] калибра – Николае Васильевиче Гоголе, а точнее – о найденном третьем томе его «Мёртвых душ». Охоту за него ведут весьма колоритные персонажи: пивной барон, компьютерная королева и киевские книжники, сильно напоминающие героев «КОГИз» Олега Рябова. Есть ещё четверо друзей, которые играют в древнюю китайскую игру «маджонг». Кстати, согласно легенде, которая, как известно, в идеале должна быть у каждой приличной книги, роман Никитина занял первое место по продажам среди кириллических книг на сайте Amazon во многом благодаря тому, что посетители свято верили в то, что скачивают правила игры. Но, собственно, роман во многом и не об играх с книгами даже, а о Киеве, который, похоже, давно уже никто толком не описывал; что там Булгаков, со времён Виктора Некрасова прошло уже тридцать лет.
Как: все сюжетные линии Никитин довольно-таки мастерски сводит в финале, который, правда, выглядит всё же несколько киношным. Умело выполнена и стилизация «гоголевских» отрывков, которые обильно присутствуют в тексте. Никитин, несомненно, талантливый стилист и оригинальный фантазёр, если уж совсем расщедриться на комплименты, то можно сказать, что фантазия у него выглядит стильной, а стиль фантастическим (в данном случае, это не жанровая, а свойственная дефиниция). Но прелесть романа не в этом. Фокус в том, что автор по-настоящему любит то, о чём пишет – книги и родной город.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Владимир Иткин (джерело: Афиша событий Новосибирска)

17.12.2012 Про забавный филологический детектив киевлянина Алексея Никитина и немного про ощущение от литературы современной Украины

«Маджонг», роман молодого киевского писателя Алексея Никитина, в очередной раз меня убедил, что Украина, с ее милой теплой хамоватостью, общим для пост-республик СССР советским прошлым и унылой архитектурой, все ж таки стала Европой. Ну не совсем — с кино там такая же шляпа, да и литература не то чтобы блещет эпохальными прорывами — но хотя бы немного свежести. То, что я вот уже лет десять наблюдаю в современной литературе Украины, наводит на мысль, что с читабельными, ... [ Показати всю рецензію ] сюжетными и человечными книгами у них дела обстоят получше, чем у нас, и востребованность украинских писателей за границей соответственно тоже больше.
К примеру, самый успешный в США и Европе современный русскоязычный писатель — это не Акунин, Пелевин или Улицкая, а украинец Андрей Курков (здесь можно лишь усмехнуться, потому что россиянам это имя, скорее всего, ничего не скажет), чей главный бестселлер «Пикник на льду» рассказывает о постсоветских спецслужбах, бандитах, журналисте-лузере, пишущем некрологи для живых бизнесменов, и его верном друге пингвине Мише, купленном на распродаже в зоопарке. Миллионы экземпляров в США, Германии, Англии и Франции. И это понятно. По одному только краткому пересказу уже чувствуется уверенный в хорошем смысле «холливуд-стайл». Еще одна интереснейшая фигура — поэт и писатель Сергей Жадан («Anarchy in the UKR», «Ворошиловоград»), остроумно резюмирующий социальный опыт 1990-х, опять же интересно и непрезрительно рассказывая истории — так, что от этого не становится противно (что, по российским меркам, практически невозможно).
«Маджонг» Алексея Никитина, изданный Ad Marginem, — тоже совсем непретенциозная, легкая и сюжетная книга. Ее без проблем можно представить переведенной на любые евроязыки. Она скромно, но уверенно топчется в компании Милорада Павича и Умберто Эко — то бишь книжка-игрушка, правда, простая, как Lego для 3–5 лет.
Компания из милых молодых людей потерянного поколения X, Y или Z — не разберешь, просиживает вечера в кофейне и играет в маджонг, правила которого знает понаслышке. Они сидят, удобно расположившись, за их спинами бурлит невнятная жизнь, кто-то стреляет из пистолета, но они не обращают внимания, они кидают кости и продолжают игру. С каждой интересной комбинацией возникает дырка во вторую реальность романа, где бывший филолог, а ныне обозреватель гаджетов, охотится за выплывшим из небытия третьим томом «Мертвых душ».
Современная реальность по-простецки рифмуется с гоголевской — директор пивоваренной компании с висячими усами, охотник за стариной, даром что не ест летающие по воздуху галушки, бричка Чичикова трясется по тем же гнусным дорогам. Вокруг гаджетолога мелькают сны, пистолеты, странные нервические букинисты с покрашенными в розовый цвет волосами, какого-то рожна взявшиеся шаманы и таинственный Семипалатинск. Сюжет скачет бодро, но не страшно — чем на триллер, роман больше похож на водевиль.
Вся эта гоголевская эпопея как-то связана с маджонговыми демиургами, но как — так и остается тайной. Может, это такая же метафора их жизни, как маджонг без правил. Может, это просто болтовня за чашкой кофе. Ну да, не претендуя на оригинальность, автор забалтывает смехотворность всего нас окружающего, инфантильность тридцатилетних, милую сумбурность постмодернистской культуры, где гаджеты и Гоголь — это просто слова, начинающиеся с буквы «г», по-украински фрикативной.
Но все-таки это не та простота, которая хуже воровства. Принявшись за тот же сюжет, писатель, живущий в российской литературной тусовке, взял бы читателя на понты, с матерочком порылся б в фекалиях, пощеголял знанием Умберто Эко и Борхеса и ни за что бы не осмелился привести выдержки из «Мертвых душ». Киевлянин же Никитин не побоялся — ни Гоголя переписать, ни прослыть неутонченным беллетристом, ни простодушно улыбнуться героям и читателю. И в результате получился бодрый роман, который вспоминается почему-то с теплотой и чуть ли не нежностью.
А все потому, что нет презрения. Есть ирония, но нет презрения к героям, к стране и к себе. Не знаю, стоит ли делать глобальные выводы и выводить из маленькой писательской большую национальную стратегию, но, может, отсутствие презрения и есть тот фактор, из-за которого люди осмысленно идут на Майдан, а не безнадежно мерзнут на Болотной. Или же просто все дело в цветущих каштанах в Киеве, Харькове и Екатеринославе?

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Лев Данилкин (джерело: Ассоциация "Премия Горького")

Алексей Никитин. Маджонг. М.: Ad Marginem, 2012.
Обстоятельства складываются таким образом, что Европа и пространство бывшего СССР превращаются в территорию поисков рукописи третьего тома гоголевских "Мертвых душ": бизнесмены-библиофилы готовы жертвовать всем, лишь бы завладеть текстом, опровергающей традиционные представления о классическом герое русской литературы. Центром, вокруг которого закручивается водоворот квазидетективных событий, становится киевский кабачок, где четверо приятелей играют в маджонг; сложная, основанная на труднопостигаемой системе правил игра причудливым образом связана ... [ Показати всю рецензію ] с реальностью, рифмуется с ней и, возможно, даже генерирует ее. Читатель оказывается в причудливом мире, где переплетаются Красный Дракон, Зеленый Фирштейн, Толстый Барселона и Фальшивый Гоголь; дело осложняется тем, что не менее четверти "Маджонга" занимают пространные цитаты из Гоголя – не сразу понятно какого. Киев, Гоголь, маджонг – сами видите, перед нами постмодернистская фантасмагория с особой локальной «атмосферой»; сложная комбинация интеллектуальной «литературности», пальп-фикшна, китайщины и абракадабры. Алексей Никитин – образцовый global Ukrainian: сочиняющий сугубо локальные – однако легко конвертирующиеся; глубоко озадачивающие – однако увлекательные; написанные на отменном русском – однако обыгрывающие место происхождения текста, Украину, – романоиды. И даже распоряжается он ими эталонным, можно сказать, образом: электронные версии продает через Amazon.com, самостоятельно; а бумажные – публикует в российском издательстве, известном претензиями на то, чтобы задавать авангардистский канон эпохи. Ничего удивительного, что дела у киевского автора уже сейчас идут неплохо, а перспективы в будущем – еще лучше.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Владимир Винников (джерело: Завтра)

"Качалов удивил всех, включая и его видавших всякое коллег. Он подготовил записку, содержавшую всего один вывод: русский язык создан украинцами и его следует признать собственностью Украины за границей. Качалов начал с "Повести временных лет", написанной в трехстах метрах от его офиса, и не забыл никого. В записке были перечислены все богословы Могилянской Академии, которых Патриарх Никон пригласил в Москву приводить в порядок церковные книги, а также все известные украинские дворяне и разночинцы, писавшие по-русски..."

Вторая книга Алексея Никитина, вышедшая в издательстве AdMarginem (о первой, ... [ Показати всю рецензію ] "Истеми", см. "Завтра", 2011, № 28), на мой взгляд, подтвердила, что в лице этого киевского автора современная русская литература получает, если можно так выразиться, один из фрагментов мозаики, недостающих ей для того, чтобы не только по привычке называться, но и действительно продолжать быть Литературой с большой буквы.

Детективно-мистическая история, связанная с якобы проданным в разбивку на одном из европейских аукционов черновым текстом третьего тома гоголевских "Мёртвых душ" обрамлёна эпизодами игры в маджонг четверых бывших соседей по коммунальной квартире. В этой истории принимают активное и самое заинтересованное участие случайно ставшие обладателями частей данного текста нувориши с постсоветского пространства, которые, оказывается, не только "тоже люди", но даже имеют представление о ценности подобной находки. Казалось бы, что им Гекуба?! Ведь даже в Москве в 2009 году 200-летие Гоголя прошло почти незамеченным, и Савва Ямщиков, ныне покойный, воевал с властями за музей на Никитском бульваре (перекличка имён случайна). Но нет. По Никитину — ценят, ценят реально. И, более того, готовы драться за неё до последнего: "Нет, не "как на войне, Семён! Нам не оставили вариантов. С людьми, жгущими Гоголя посреди Киева, мы договариваться не можем и не будем. Это война, Семён, что тут не понятно? Это война!"

Кто это говорит? Это говорит украинский "пивной король", а по совместительству — несостоявшийся поэт, Петро Тодосьевич Чаблов, из юношеского стихотворения которого Левко Миронович Лучина (в описании которого всякий, хоть немного знакомый с украинской литературой прошлого века, узнает Павла Григорьевича Тычину) сделал "Последний Шедевр Мастера". Вообще, страницы посвященные Лучине-Тычине, — одни из самых живых в этом и без того дышащем жизнью романе: "Все считали, что Лучину сломали в тридцатых, что "Партия и я" ("Партiя веде" Тычины. — В.В.) он написал в ночь перед расстрелом, купив за три десятка строк разрешение на всё, что за этим последовало: на жизнь, спокойную настолько, насколько она вообще могла быть спокойной, на место в литературе, которое он и без того занимал по праву настоящего поэта, на премии, на ордена..."

Павел Иванович Чичиков, как известно, скупал мёртвые души; Остап Ибрагимович Бендер — стулья из гарнитура мадам Петуховой. У Никитина дело дошло до гоголевских автографов.

Пусть даже апокрифических, принадлежащих якобы перу некоего коллежского асессора Ивана Ходосейко, а на деле писанных камой-лосем Кара Гэргэном, он же в прошлой, человеческой, жизни журналист Женя Львов, — писанных с целью предотвратить новую битву Леса со Степью — что с того? В тональности знаменитой "птицы-тройки" пишет автор: "Черт бы драл тебя, родная таможня! Когда же ты наешься?! Когда перестанешь кивать на портрет президента за спиной: "Нам тоже нужно делиться", — смахивая небрежным движением в выдвижной ящик стола очередную пачку банкнот с портретом президента другой страны? Когда уже наполнишь свои защёчные мешки питательным и сытным кормом, когда набьёшь бесконечные гаражи белыми "лексусами", а несчётные особняки — столиками из карельской берёзы в вечно живом стиле рококо? Когда по запросу "таможня берёт добро" неутомимый Гугл перестанет выдавать любопытному читателю ссылки на сотни тысяч интернет-записей всего за две десятых доли секунды? Когда перестанешь невидимыми синими чернилами на ладони составлять секретные "стоп-листы", а потом невидимыми красными вычёркивать расплатившихся? Когда уже заполнятся твои бездонные счета в оффшорных банках и, вздохнув обессиленно, но довольно, ты скажешь: "Хватит"?

Молчит таможня. Берёт добро. Нетерпеливо барабанит пальцами по столу: "Не задерживайте. Следующий". Даже на допросах в прокуратуре молчит. И только в самые непростые моменты, когда выбора нет и уже не отмолчишься, она тихо шелестит купюрами. Другого ответа она не знает и не понимает другого языка. А вместе с ней не понимает другого языка и весь чиновный мир. Слышите шелест над страной? Это таможня говорит с прокуратурой и милицией; перешептываются суды первой инстанции с городскими администрациями, а те уже шелестят с апелляционными судами и отдельно с администрациями областными, чтобы те слегка пошелестели в столице. И в столице шелестят. Да еще как!"

Так что не спрашивай, по ком шелестят доллары. Они шелестят по тебе.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Виктор Топоров (джерело: Фонтанка.ру)

Уже 3 июня – в ближайшее воскресение – в ходе открытого голосования Малого жюри будет определен 12-ый лауреат «Нацбеста». Из шести произведений, входящих в шорт-лист, пять подробно проанализированы мною в течение года, а обсуждать всерьез шестое было бы некорректно: замешкавшиеся издатели так и не успели выпустить его к сроку. Роман этот – «Русский садизм» Владимира Лидского – издан, правда, презентационным тиражом в 10 экземпляров полтора месяца назад, но к разговору о нем, право же, уместнее вернуться позже. Нынче же (и неделю спустя) поговорим о двух главных неудачниках «Нацбеста» - об Алексее ... [ Показати всю рецензію ] Никитине и Юрии Буйде, которые, на мой взгляд, заслуживают не только хвалебной рецензии, которую вы, собственно, сейчас читаете. Приглашение поучаствовать в финале было бы наверняка гораздо уместнее.

Во многих видах спорта существует такое понятие, как wild carte, - помимо участников, вошедших в финал на основе отбора, организаторы, руководствуясь собственными представлениями и симпатиями, включают в соревнование одного-двух участников от себя - и я каждый год жалею о том, что в случае с литературными премиями такое не принято. Приглашение поучаствовать в финале было бы наверняка гораздо уместнее.

40-летний киевский прозаик Алексей Никитин пострадал прежде всего потому, что на конкурс выдвинули два его романа сразу – изданный в начале прошлого года «Истеми», о котором я здесь уже писал (гиперссылка), и выпущенный в декабре «Маджонг». Как показывает премиальная практика, - особенно часто страдают от этого плодовитые писатели вроде Андрея Рубанова, - внимание в таких случаях неизбежно распыляется, и зачетные баллы – тоже. Никитин и выпустил-то за всю свою жизнь два романа, но произошло это в один год, да и романы оказались примерно равноценными. Да и пишет Никитин – стилист весьма изощренный и фантазер (не путать с фантастами!) более чем причудливый – в заведомо неброской и объективно не слишком выигрышной манере: про его прозу никто не скажет «Да!» и уж тем более не воскликнет «Ах!», а, скорее, задумчиво и уважительно проговорит «Вот как». То есть премиальное качество присутствует, а вот премиальный блеск отсутствует, по меньшей мере, на первый взгляд. Хотя при более пристальном прочтении становится ясно: перед нами серьезная проза. Именно проза, а не беллетристика, - и это по нынешним временам большая редкость. Прекрасная русская проза – на украинском материале, - и очевидно ориентированная при этом на западные образцы (Борхес, Кортасар, Умберто Эко, Перес-Реверте – вот по этой линии).
Заголовком романа стало название древней китайской игры – «Маджонг». Не буду утомлять читателя ее довольно сложными правилами. Укажу на другое: игры, как известно, подразделяются на равновесные и шансовые. Равновесные – таковы шахматы и все командные спортивные игры – обеспечивают сторонам изначальное равенство шансов. Шансовые же – таковы все азартные игры – строятся на везении, на удаче, на «прухе». Разумеется, чисто шансовая игра это разве что «пьяница», - а уже «подкидной дурак», не говоря уж о покере с преферансом и бриджем, требуют специфических навыков, опыта, мастерства, а порой и таланта, резко увеличивающих твои шансы на успех и, напротив, сильно снижающих возможность проигрыша (хотя и не исключающих ее полностью). Чем сложнее шансовая игра, тем меньшая роль отводится в ней случаю. Маджонг – шансовая игра, в которой умение и везение распределены чуть ли не в идеальной пропорции фифти-фифти, что, разумеется, имеет особый смысл (на который делается упор и в рецензируемом романе): ровно наполовину ты играешь сам – и распоряжаешься своей жизнью, - а на другую половину тобой играет судьба. Ну, и, конечно, древняя китайская символика самих аксессуаров и терминов, придающая происходящему здесь и сейчас должную, во всей ее головокружительности, универсальность.

Время действия – наши дни; в анамнезе – «лихие девяностые». Место действия – Киев с вылазками на природу и в экзотику. Сюжетных линий несколько – автор не без труда, но довольно искусно сводит их в финальной сцене романа. Одна из этих линий – четверо игроков в маджонг, бывшие соседи по коммунальной квартире, ушедшие из чужой для них современности в условное (неподвижный круговорот) время игры. Вторая – киевские книжники, коллекционеры и спекулянты из советского интеллигентского (отчасти и номенклатурного) прошлого. Не «бывшие интеллигентные люди», но просто интеллигенты и просто бывшие. Прямые и косвенные потомки булгаковских Турбиных, недурно устроившиеся в нынешней жизни, но все же – в основном в силу возраста – подтосковывающие. Третья – новые хозяева жизни (и тоже, помимо всего прочего, библиофилы). Четвертая – таинственная рукопись (предположительно третий том «Мертвых душ»), щедро цитируемая в тексте и хорошо стилизованная, - за обладание которой и разворачивается Первая Гоголевская Война между пивным бароном и компьютерной королевой; война, в которой охранные структуры честно рубятся насмерть, а книжники и коллекционеры из двух по идее тоже враждующих клиентел, напротив, стараются договориться за спиной у хозяев – договориться во имя некоей исторической правды, ну, и, разумеется, справедливости.

В романе есть и пятая линия – мистическая. Один из книжников, отправленный за фрагментом рукописи в Казахстан, гибнет там – вернее, не столько гибнет, сколько превращается в лося и в шамана одновременно, но продолжает активно вмешиваться в события, совокупляясь ради этого с шаманками разной степени посвящения. Сюжетно эта линия важна (иначе концы не сошлись бы с концами), написана, как и весь роман, отменно – и всё же, на мой смиренный вкус, она представляет собой «архитектурное излишество» и роман несколько портит. Нет, я всё понимаю: древняя мистика Китая с одной стороны, мистика гоголевской Малороссии с другой, - и казахские шаманы, тотемы, камлания и жертвоприношения оказываются аккурат посередине. И вообще, на «выход в астрал» нынче мода. И все же когда в психологический и социальный (а в каком-то смысле и философский) роман вплетается откровенное фэнтези, лучше он от этого не становится – и это еще мягко сказано. В «Истеми» фэнтези не было, но зато не все сюжетные линии сошлись воедино; в «Маджонге» дело обстоит ровно наоборот – и остается именно что по-гоголевски пожелать талантливому писателю уже в следующем, третьем по счету, романе поженить достоинства двух предыдущих, одновременно избавившись от недостатков, присущих обоим. Вот тогда и будем претендовать на «Нацбест» (и на другие литературные премии) уже совсем по-взрослому… А впрочем, Гоголь сочинил не только «Женитьбу», но и «Игроков», - а вот третьего тома «Мертвых душ» он не написал.

Виктор Топоров, специально для «Фонтанки.ру»

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Монтеро (джерело: Мартышкины Книжки)

Не успел я посетовать, что прочитанный мною ранее роман Алексея Никитина «Истеми» мог бы быть и пообъёмнее, как издательство Ad Marginem Press выпустило новую книгу украинского автора «Маджонг». Второй роман оказался в два раза толще. Посмотрим, что получилось с содержанием.

Любопытно то, что я совсем недавно как раз интересовался маджонгом – сложной китайской игрой, которая одновременно напоминает домино и покер. Цель игры – собрать такую комбинацию костей-домино, которая принесет большее количество очков. И если уж автор назвал свое произведение «Маджонг» — жди сложного сюжета.

В ... [ Показати всю рецензію ] «Маджонге» основной приключенческий сюжет строится вокруг поисков рукописи третьего тома «Мертвых душ». Но вот незадача, рукопись разбита на части, кто сумеет собрать их воедино, тот и станет обладателем ценнейшего артефакта. Идея этой линии «Маджонга» вызвала у меня ассоциации с «Клубом Дюма» Артуро Переса-Реверте: тоже книги, поиск недостающих частей, конкуренция и опасности.

В начале же книги мы знакомимся с любопытной компанией друзей, бывших соседей по коммунальной киевской квартире. У одних людей традиция – ходить в баню под Новый год, у наших новых знакомых – игра в маджонг на нейтральной территории одного из обычных кафе. Под пиво и орешки ведутся разговоры «за жизнь». После прочтения первой трети романа ловишь себя на вопросе: «А не влияет ли течение игры этой компании на жизненные ситуации вне этого кафе. Не здесь ли судьба ищет подсказки?». Кажется, что ход игры пишет историю жизни. В нашем случае «Жизнь» — это история поиска рукописи и судьба людей, с этим поиском связанных.

Но особенное удовольствие доставило мне описание жизни книжного букинистического рынка Киева. О владельцах магазинчиков, букинистах и увлеченных покупателях, одержимых страстью найти что-то действительно ценное в куче тривиального. Некоторым везет.

Вот, пожалуй, концовка романа оказалась не такой, как я себе представлял. В последнюю треть романа вплетена еще одна линия с мистическим содержанием. Мне показалось, что эта часть несколько усложнила роман. Но раз автор задумал, так тому и быть.

После того, как я уже прочел роман, возникло у меня подозрение, что основная цель Алексея Никитина при написании романа — попробовать себя в качестве Гоголя, написать третий том «Мертвых душ» самому. А все остальное было написано для окантовки главной части художественной рамкой приключений. Зачем же автору прятать свою жемчужину? Почему бы не написать что-то типа «Таня Гроттер не Гарри Поттер» или «скромно» «в цвет» не выпустить «Никитин. Третий том МД»? Если основная задумка автора заключалась именно в реконструкции и имитации гоголевского текста, стоит признать, что Никитин поступил очень осмотрительно. Гоголь для Украины, как Шекспир для Британии, поэтому любые попытки «прикоснуться» к классику могут быть расценены критиками как кощунство. Представляете себе, как накинулись бы на Никитина специалисты, посмей он написать третий том «Мертвых душ»?! А теперь можно осторожно узнать, получился ли у Алексея гоголевский текст или нет. По моему дилетантскому мнению, отрывки из третьего тома выглядят чертовски похожими на гоголевские тексты. Никитин явно постарался, изучая творчество и манеру классика. Хорошо бы еще узнать, что скажет по этому поводу, например, профессор Воропаев – ведущий российский специалист по Гоголю…

Не могу сказать определенно, какой из двух выпущенных романов Никитина понравился мне больше. Возможно, все-таки «Истеми», потому что это было первое знакомство с творчеством киевского писателя. Сработал эффект новизны. К «Маджонгу» уже предъявляешь более серьезные требования, хочется, чтобы писатель рос. Рекомендую ли я новый роман к прочтению? Несомненно.

Ps: начитавшись Никитина и Лесева («23»), невольно задумался, может быть у северных шаманов корни на Украине )))

Совет: не поленитесь прочитать на Википедии страничку про игру маджонг. Времени отнимет мало, а читать книгу станет интереснее

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Лев Данилкин (джерело: Афиша)

Постмодернистская фантазия о Киеве

Киев, наше время. Четверо приятных — судя по разговорам — людей играют в мад­жонг. Параллельно разворачивается история — имеющая, как выяснится, к игрокам некоторое отношение — с рукописью третьего тома «Мертвых душ», обнаруженной в архиве какого-то незначительного исторического лица. Так получилось, что в ходе аукциона архив, как мебельный гарнитур в «Двенадцати стульях», был продан разным людям — и чтобы заполучить рукопись целиком и удостовериться, что это не подделка, киевские бизнесмены и библиофилы прикладывают немалые усилия; по городам и весям разъезжают ... [ Показати всю рецензію ] несколько чичиковых, скупающих… ну да, «Мертвые души»; возникает не то что даже конкуренция — разражается нечто вроде маленькой войны; даже и трупы есть.

Примерно в конце второй трети — когда один из агентов попадает в авто­аварию, а персонажи начинают уделять внимание не только «Мертвым душам», но еще и «О сокровенной философии» Агриппы — роман обретает что-то вроде нового измерения: с шаманами, снами, Агриппой и прочей мистикой, пусть даже и иронической. Ровно в этот момент по странному совпадению ты начинаешь посматривать на часы и украдкой позевывать. Судя по тому, что роман структурирован как двенадцать игр в маджонг, маджонг — своего рода метафора романа и той непростой жизни, которая в нем описывается. Жизнь подражает игре, игра подражает жизни — теоретически наверняка все так и есть, но для человека, плохо сведущего в деталях конкретно этой игры, параллели остаются, однако ж, скорее умозрительными и, что называется, на совести автора.

Странным образом, самое лучшее в романе — то, что заведомо не могло у автора получиться: фрагменты третьего тома «Мертвых душ». То есть видно, разумеется, что это именно имитация, реконструкция неизвестного гоголевского текста на основе известных; но имитация — мастер­ская; лексические и интонационные трюки выглядят именно ­гоголевскими, а не никитинскими. Трудно сказать, что «Маджонг» — более значительная работа А.Никитина, чем предыдущая, повесть «Истеми»; и то и другое — вещи принципиально игровые, и поэтому ни о каком «прогрессе» речи быть не может. Но фантазия у автора есть, слух — хороший, истории он рассказывает увлекательные, персонажи у него выглядят живыми, роман производит впечатление «атмосферного», «киевского». Гофман не Гофман, но какая-то особая аура у таких текстов есть — и сидят, стало быть, где-то на белом свете и их читатели. Хорошо бы, конечно, чтобы во всем этом была еще какая-то подоплека или даже, прости господи, «месседж» — да как хоть у того же Гоголя, — но, в конце концов, таким авторам, как Никитин, все равно никто не указ.

[ Згорнути рецензію ]

Автор рецензії: Савва Сафонов (джерело: Еженедельная электронная газета Wikers Weekly)

Маджонг

Выпуск: N 19 Рубрика: Книга недели

Алексей Никитин. Маджонг. - Ад Маргинем, 2012

Знаете, за что я готов простить автору все? За мастерство рассказчика. Как сказал Вольтер, «Все жанры искусства хороши, кроме скучного. Но скука — не жанр». Так вот, «Маджонг» в как минимум не скучен. Я раскрыл его лениво — но с первой же страницы был пленен. Отчетливо понимая, что автор написал роман своего удовольствия ради, а не моего развлечения для, читал я с упоением. Какие герои, какой колорит! Одни прозвища чего стоят: Зеленый Фирштейн, Толстый Барселона... Кстати, Никитин — киевлянин, ... [ Показати всю рецензію ] и город присутствует в книге ощутимо, как одно из действующих лиц.
Только не спрашивайте, о чем книга, потому что определить это решительно невозможно. Сначала казалось, что передо мной авантюрная история о поисках третьей части «Мертвых душ» (да-да, и «фрагменты из Гоголя» присутствуют, причем недурно написаны — возможно, ради этого все и затевалось). Мир киевских букинистов и их клиентов изображен со всеми цветами, запахами и персонажами. Последние настолько живые, что в существовании их прототипов сомневаться не приходится. Так вот: все очень аккуратно складывалось, параллельные сюжетные линии временами тонко, на полунамеках, соприкасались, сюжет развивался, напряжение росло. Все было в лучших традициях драматургии — и тут фантасмогорическая составляющая вышла на первый план, разорвав небосклон сюжета сполохами северного сияния. Правда, попутно все события и герои встали на свои места, сюжетные линии слились в одну и понеслись, гудя, как экспресс в преисподнюю. Здорово — но странно. Я даже задумался потом — может, автор хотел сказать мне что-то, чего я не понял? Или все-таки он для описания шаманских техник использовал все-таки соответствующие растения и грибы?

Как бы то ни было, история получилась интересная. Главное, подходить к ней так, как рекомендовали сказители еще в те времена, когда Киев был столицей Руси: «Не любо — не слушай, а врать не мешай». Любо, братцы, любо, автор — ври еще!

Савва Сафонов

Об авторе

Главный редактор Wikers Weekly

[ Згорнути рецензію ]